— Мы могли провести время втроем, — спокойно предлагает Лида. — Неплохо зажечь и развлечься. Уверена, горячая вышла бы ночь.
И после этих слов я начинаю сомневаться, уж не повредился ли мой рассудок под воздействием дозы проклятых веществ.
Зачем она несет такой горячечный бред? Для чего?
Сжимаюсь изнутри, ощущаю приближение грозы.
— Реально? — раздается елейное уточнение.
Чересчур елейное для амбала. Обманчивая нежность. Опасная.
Черт. Лидка точно дура. Хоть бы не повторяла. Хоть бы заткнулась. Он же ее в порошок сотрет. Сомнет и не заметит. На клочки порвет.
Возбуждение отпускает тело. На пару секунд. Сердце стынет, вбивается в ребра и разлетается на осколки.
Амир отпускает меня. Надвигается на Лиду. Та смотрит на громилу с восторгом. Улыбается и губу закусывает. Глазами стреляет.
— Я прекрасно осознаю, что восточные мужчины ценят в женщинах непорочность и чистоту, — заявляет девушка. — Но иногда же хочется разнообразить досуг. Пробовать новое блюдо. Острое. Необычное. Разве я не права?
— Думаешь, я никогда двух баб не драл? — вопрос режет до крови.
— Разумеется, у тебя богатый опыт, это сразу по мужчине чувствуется, — принимает вызов. — Но я умею удивить. Поверь. Я могу дать тебе такое, чего никто не давал. А Марьяша не возразит. Она уступчивая. Послушная и отходчивая девочка. Тем более, мы подруги. Вот и позабавимся по-дружески.
— Круто, — заключает мрачно.
— Я не шучу, — заверяет сладко.
— Вперед, — делает приглашающий жест. — Удивляй меня.
— Здесь? — как будто смущается.
— А где еще? — теперь его ухмылка выглядит действительно пугающей.
— Ну, полагаю, нам стоит найти более уединенное место, — точно теряется, озирается по сторонам. — Чтобы можно было расслабиться… без свидетелей.
— Здесь тоже никто не помешает, — чеканит громила. — Охрана позаботится. Не томи. Я голоден и хочу трахаться прямо сейчас.
И как по команде вокруг возникают здоровенные бугаи. Будто от стен отделяются. Из ниоткуда появляются. Даже моргаю для верности, пробую развеять мираж. Наверное, они просто из-за поворота вышли удачно, а я под кайфом и перестаю соображать.
Мысли отрывочные. Обрывочные. Глазам больно смотреть. Тянет зажмуриться и выть, стонать от неудовлетворенности. Между моими бедрами до жути мокро.
Неужели он по правде предлагает Лиде такой разврат? Причем прямо тут, посреди коридора. Еще и при охранниках.
— Амир, — льну к нему, всем телом прижимаюсь, грудью по его груди ерзаю и жалобно умоляю: — Не нужно. Пожалуйста. Давай уедем отсюда.
Крупные ладони опускаются на мой зад, притягивают плотнее к мощным мужским бедрам. Пальцы движутся снизу вверх, надавливая на ягодицы до боли, сминая плоть без жалости. Громадная дубина прижимается к низу живота.
Дрожу. От предвкушения. Ощущение, будто меня на вздыбленный орган насаживают, нанизывают как на толстый раскаленный шампур.
Он изучает мою задницу этими жесткими и томительными поглаживаниями, вбивает в свою воспаленную от похоти плоть. Медленно. Методично. Грубо. Покоряя каждым прикосновением, подчиняя и подавляя.
Я шумно втягиваю воздух. И пропитываюсь его ароматом. Хищным. Звериным. Теперь трудно понять, что сильнее кружит голову: наркотики или этот порабощающий разум запах.
И тут до меня вдруг доходит, что в наш первый раз Амир и правда старался проявить нежность. Ему иначе нравится. Другой у него вкус. Да и тех девушек в гостиной он гораздо жестче брал. Яростно. Как настоящий дикарь. А со мной, будто сдерживался, терпел неумелость, старался дикие рефлексы обуздать. Даже когда еще не знал, что я совсем невинна, что для меня это и есть самый первый раз.
Осознание прорезает разум точно молния.
Мужчина отстраняется.
— Отведите ее в тачку, — передает как игрушку своим бугаям. — Только не трогать. Не лапать. Никто чтоб не смел. Иначе лично руки повыдергиваю да в жопу затолкаю.
— Нет, — сдавленно бормочу я. — Нет… нет…
Он хватает Лидку за волосы и заталкивает в ближайший туалет. Захлопывает дверь с грохотом.
Бугаи обступают меня, намекая, что пора двигаться на выход.
Господи. Амир намерен воспользоваться моей подругой? Хотя… едва ли это вполне логично. Она сама просила обо всем, активно предлагала себя. Но черт… нет, нельзя допустить подобное.
Впрочем, тут оба согласны. Оба хотят.
Усмехаюсь с горечью. Посмеиваюсь. Обнимаю себя руками, пытаюсь унять шальной трепет, пробужденный его прикосновениями.
Странное чувство. Едкое. Болезненное. Саднящее. Что это? За пагубным возбуждением не разобрать, не распознать. Истина ускользает.
А потом раздается вопль. Истошный. Надрывный. Уши закладывает. Внутренности обдирает.
Не похоже на стоны вовремя секса. Совсем не похоже. Ну никак.
Озираюсь вокруг. Пульс разрывает аорту.
Руками не трогать. Так он сказал? Верно? Значит, ничем не рискую. Полная свобода действий.
Бросаюсь в сторону туалета. Настолько неожиданно и стремительно, что даже матерые бандиты не успевают отреагировать. Теряются, не представляя, как меня остановить, как назад вернуть, ведь приказ прозвучал ясный и четкий: прикасаться запрещено.
Открываю дверцу и захлопываю, закрываю на щеколду изнутри. Оборачиваюсь и вижу картину, от которой колени подгибаются, а нутро сковывает льдом.
Лида стоит на коленях, согнувшись в три погибели, спиной ко входу. Дико воет, прижимает ладони к лицу. Багровые потеки контрастно выделяются на белых обнаженных руках, крупные капли срываются с локтей, ударяются о пол. Под стонущей девушкой образовывается целая лужа крови. Жуткое зрелище.
Сперва мне кажется, будто Амир жестоко избил ее. Это первое логичное объяснение, которое приходит на ум. Иначе откуда подобные последствия?
Но с другой стороны — когда он успел? Как? За пару минут?
Мужчина стоит практически рядом со мной, неподалеку от двери, а моя подруга вопит от боли в противоположном конце комнаты, у окна. Громила держит руки в карманах, оборачивается и окидывает меня насмешливым взглядом, кривит губы в оскале.
— Думаешь, я способен бабу избить? — спрашивает, издевательски выгибая брови. — Вот реально могу в бубен зарядить? Как мужика отдубасить?
Мотаю головой. Рефлекторно дергаюсь, причем не осознаю траекторию: отрицаю или подтверждаю его вопросы.
— Кончай орать, — рявкает Амир и надвигается на Лиду. — Нечего было удирать.
Подруга моментально затихает, лихорадочно отползает, поворачивается, видит меня и начинает молить:
