Девчонка всхлипывает подо мной. Выгибается. Навстречу подается.
Да. Дьявол. Это того стоило. Ждать ее столько гребаных дней и ночей. Ради одного этого мгновения. Ради ответа. Отклика.
Ниже опускаюсь. Грудь ладонями сжимаю. Соски уже острые. Торчком стоят. Пальцы колют. Обхватываю губами сперва один, потом другой. Покусываю. Дразню зубами.
Она вскрикивает. Стонет.
— Амир, — бормочет чуть слышно. — Амир.
Надо ей рот заклеить. Запретить произносить мое имя. Иначе кончу. Вот просто от этого кончу. Сука, охренеть просто.
Адская девка. Все в ней заводит. Все возбуждает. Кипеть вынуждает. Внутренности сворачивает.
Щекой о живот ее трусь. Резко. Жестко. Девчонку прямо подбрасывает от этого движения. Ноги сводит, в матрас вжимается и мелко дрожит.
Смешная. Ну реально. Верит, что спрячется? Уйдет? Ха, да вот нихуя. Что захочу, то и сделаю. Возьму без тормозов. По-настоящему. Сделаю своей.
Рывком ее колени развожу. Разглядываю звезду. Долбанную звездочку. Розовую, от влаги сверкающую. Так и манит кол внутрь вогнать. Раздолбать. Искры выбить. В такую часами можно вколачиваться. Не устанешь. Лишь сильнее распалишься.
— А-амир, — шепчет девчонка, аж задыхается.
Дергается. Ноги свести пытается. Дрожит.
Как умудряется? И тут… красивая. Аккуратная. Гладкая. Упругая и сочная. И вся моя. Даже здесь. Особенно здесь. Другим тут ловить нечего. Я не делюсь. Повезло ей, что себя сберегла. Измену бы я не простил. И похрен, что до нашей встречи. Не важно.
Поднимаюсь. Раздвигаю ее бедра своими. Без жалости. Сильно. Мощно. В постель вжимаю. Взглядом пожираю. В глаза чертовы смотрю. Тону и дурею.
— Ты перед кем-то так лежала? — спрашиваю.
Лопочет беззвучно. Невразумительно. Ни черта не разобрать в ответе. Нервы мои испытывает. Вот гадина.
— Звездой своей перед другим мужиком сверкала?
Молчит. Застывает. Уже не дрожит даже.
— Тварь, — сквозь зубы цежу. — Отвечай!
— Нет, — выдыхает. — Как бы я… я же не… я…
Вхожу в нее до упора. По самые яйца вгоняю. В кровать вколачиваю. Вырываю крик из хрупкого горла. И ртом этот вопль ловлю. Губы сминаю. Жадно. Балдею от вкуса. Шалею от трепета, с которым ее тело на жестокий толчок отвечает. Продолжаю двигаться. Осторожнее. Медленнее. Нежнее. Будто изнутри ласкаю. А языком ее между губами трахаю. Рывок за рывком повторяю. Четко отражаю.
Сам не знаю, откуда это берется. Почему. Хочется и точка.
— Больно? — шепчу, отрываясь от распухшего рта, в горящие глаза девчонки заглядываю.
Мотает головой. Отрицательно. Всхлипывает. Воздух втягивает. Вздрагивает, точно обжигается. Об меня. Об мой член. На толчок отвечает. Неуверенно. Неловко. Сама на болт нанизывается и подергивается. Затихает. Послушная. Податливая. Покорная.
— Хорошо, — бормочет она. — Очень хорошо. Я правда только с тобой так. Больше ни с кем. Ни разу ничего не было. Ну чтобы до постели… раздеться или показать кому-то подобные части тела. Никогда. Честное слово. Я только под тебя легла.
Кто здесь кого имеет?
Стерва. Я в пролете.
Глава 39
Он ревнует?
Вот же гад. Сам вряд ли верность хранил. Ну уж точно себя для меня не берёг. Даже страшно представить, сколько у него женщин было. И что он вообще с ними со всеми вытворял. Кое-что я видела лично. Концерт на двух дамах сразу. А кое-что могу лишь с ужасом представлять. Чего только стоили его угрозы в отношении Лиды. Тогда, в туалете. До сих пор гадаю, какие именно цели этот жуткий и жестокий мужчина преследовал. Моей скромной фантазии тут не хватит.
Мне бежать от него надо. Без оглядки. А я послушно ноги перед ним раздвигаю, отдаюсь несгибаемой воле и покорно нанизываюсь на громадный вздыбленный член.
Может, сказать ему, что меня осматривал гинеколог-мужчина? Интересно оценить реакцию. Любопытно подергать тигра за усы.
Хотя я только у женщин на приеме бывала. Да и не смотрели они меня именно таким образом, как громила бы мог себе нарисовать в больном воображении.
Впрочем, мысли быстро улетучиваются. Пара секунд — и я напрочь забываю обо всем. Самые дерзкие порывы отступают на второй план.
Амир берет меня такими жесткими и резкими толчками, что все тело сотрясается. Наступает абсолютное затмение разума. Рывок за рывком. Прямо вглубь. До самого сердца. До печени достаёт. Проникает насквозь, прошивает как удар электрического тока.
— В глаза смотри, — приказывает.
Прерывисто всхлипываю в ответ. Подчиняюсь. Просто не могу ему не покориться в этот проклятый момент.
— Хочу видеть, как ты кончишь, — ухмыляется мужчина.
Но я не… я не…
Пальцы на ногах поджимаются. Спина выгибается дугой. Низ живота скручивают такие невыносимые спазмы, что сперва мне кажется, я прямо сейчас описаюсь и стыд обжигает щеки.
Кричу. Просто не могу удержаться. Не выходит.
Сама не понимаю, почему. Что этот амбал со мной вытворяет? Как ему удаётся? Как такое вообще происходит? Откуда во мне столько гремучей похоти?
Пальцами в его плечи впиваюсь. Цепляюсь за стальные мускулы. Бьюсь под этой раскалённой грудой мышц, на осколки разлетаюсь. Отрава по венам льётся, кровь ядом пропитывается. Этот человек меня собой заражает.
Маньяк. Сексуальный. Извращенец. Больной напрочь. Псих, для которого ничего святого не существует.
Его член меня до исступления доводит. Горячий и толстый. Гигантский. Он будто удав, будто огромный змей внутрь проскальзывает, пронзает лоно, до предела доходит и клеймит. Жалит. Вбивается резче и жёстче. Ввинчивается мощными толчками. Подчиняет и порабощает, подминает под себя, выбивает прошлое, выколачивает.
— Признавайся, — хрипло требует Амир, тяжелого взгляда с меня не сводит. — Ты про мужика с большим болтом мечтала? Чтоб пришёл и нагнул, весь мозг к чертям выдолбил?
— Н-нет, — лихорадочно головой мотаю, губы кусаю и от своих эмоций дурею, позволяю безумию вырваться на волю. — Про тебя мечтала. Только про тебя!
— Сука, — шипит он.
И трахает меня как животное. Одержимо. Примитивно. Низменно. Наверное так неандертальцы совокуплялись. Это больше на случку похоже. Но я до крайней степени возбуждена. Уже никакого унижения не чувствую. Не замечаю просто. И боли нет. Ни намёка, ни тени. Только безумное удовольствие. Острое и цепенящее. Башню совсем сносит. Уносит напрочь.
И кажется, мне хорошо только потому что ему в кайф. Точно на одну волну настроены, на одну частоту. Друг под друга заточены и заряжены. Запал передаётся от единственного прикосновения, а когда так тесно сливаемся, то и вовсе границ нет. Все черты стёрты. Все стены разрушены. Нет преград. Мы едины в своём желании.
