– Но у меня нет денег. Пока нет!
– Я не могу ждать. Найдите. А иначе…
И в трубке повисло молчание.
Деньги Таня нашла. А как же иначе, ведь она и правда мечтала о том, чтобы ее муж исчез навсегда. Умер. Испарился. И получается, что она фактически заказала его исчезновение. А потом еще и заплатила тому, кто осуществил исполнение этого ее желания. Заплатила наемному убийце, вот как это называется. И теперь ее мучает нечистая совесть и всюду мерещится покойный супруг! И те несчастные случаи, которые с ней произошли, – лишь наказание за совершенный ею поступок. Была бы на этом свете справедливость, она бы еще и не так получила. Не стояла бы тут на морозе, не разговаривала бы со своими друзьями, которые и знать не знают ничего о том, какая же она дрянь!
Таня слишком долго сдерживалась, но сейчас слезы потекли у нее по лицу ручьем. Ни Саша, ни Слава, ни даже Егор этого не заметили, они были слишком заняты, осматривая тело пострадавшего.
– По всей видимости, точную причину смерти удастся установить лишь экспертам, – с явным сожалением констатировал в конце концов Егор. – Таня… Таня, ты что, плачешь?
Девушка кивнула.
– Бедняжка, – смутился Егор. – Это я виноват! Ты испугалась. Тебе ведь это впервой. Вот я осел! Как я не подумал о тебе. Ребята, отведите кто-нибудь Танюшу в машину, пусть она подождет там.
Но Таня едва представила, как будет сидеть одна-одинешенька в машине, а вокруг в стекла ей будет заглядывать ухмыляющаяся рожа супруга: «Мол, ага, не удалось тебе избавиться от меня, красавица!»
И она завопила:
– Нет! Не хочу!!
Егор даже отшатнулся.
– Ладно, ладно, я же для тебя хотел как лучше, – пробормотал он. – Хочешь смотреть, как мы обыскиваем этого типа, дело твое.
В карманах обнаружился бумажник с полным набором документов.
– Прямо подарок! – восхитился Саша. – Тут и паспорт, и водительское удостоверение, и три карточки разных банков.
Таня краем глаза взглянула и машинально отметила для себя, что банки были те самые, в которых муж держал свои сбережения. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, это были надежные и уважаемые финансовые организации, которым доверяли свои вклады десятки миллионов российских вкладчиков.
– А вот и сам наш потерпевший.
И Саша открыл паспорт на странице с фотографией.
– Ай!
Таня закрыла глаза. Ей показалось, что с фотографии на нее смотрит ее муж.
– Что с тобой?
Таня открыла глаза и помигала. Нет, ничуточки не похож. И нос другой, и подбородок, и щеки. Вот разве что глаза… Да, взгляд похож, но разрез глаз опять же совсем другой.
– Льдинка в глаз попала, – объяснила она. – Колючая.
И старательно поморгала глазами, но ребятам было уже не до нее. Они рассматривали паспорт.
– Михаил Потапович…
– Ай! – снова вскрикнула Таня.
– В чем дело? Снова снежинка?
Таня молча кивнула. Хотя какая там снежинка, скорее уж ледяная глыба, которая навалилась на нее.
Михаил Потапович! Это имя вызвало в ее памяти целый шквал новых воспоминаний. Ведь именно так ее муженек заставлял себя звать-величать, когда ему приходило в голову поиграть с Таней в любимые им игры. Он прекрасно знал, что жена боится медведей, когда-то в детстве ей кто-то сказал, что медведи едят людей живьем, и с тех пор этот симпатичный зверь стал для нее своего рода табу. Муж об этом откуда-то прознал, и не было для него большего удовольствия, чем, напялив на себя медвежью шкуру, прохаживаться перед супружеским ложем, на котором сидела окаменевшая от ужаса Таня.
– Р-р-р! – рычал муж, очень натурально входя в роль. – Р-разорву! Р-растерзаю!
Шкура была огромная, отдавший ее медведь и впрямь был настоящим чудовищем. Его оскаленная морда с клыками была выполнена в виде капюшона, в котором голова мужа была совсем не видна. Вот в такие моменты он заставлял ее обращаться к нему по имени и отчеству, но не своим, а выдуманным. Приходилось трепещущей Тане звать его Михайло Потапович, только так и не иначе. И молить дрожащим от страха голосом нужно было тоже Михайло Потаповича.
– Итак, значит, перед нами Михаил Потапович Филинов.
Вот фамилия не сказала Тане ровным счетом ничего, так что ее она восприняла спокойно.
– Так, а что у нас в другом кармане? Ого! Да тут что-то интересненькое.
Этим интересненьким оказалась смятая бумага. Была она уже пожелтевшей от времени, не первой свежести, и состояние ее оставляло желать лучшего.
– Судя по конверту, это какое-то письмо.
– Конверт без марок, – заметил Слава, – такое письмо никому нельзя отправить, оно попросту не дойдет.
– Не говоря уж о том, что странно, когда в наш продвинутый век кто-то вообще пользуется таким старомодным средством связи с миром.
– Возможно, писал какой-нибудь пожилой человек. Скорей всего, женщина.
– По-твоему, женщины более архаичны? Не в силах воспринять технический прогресс? Привыкли жить по старинке?
– Просто тут в письме есть обращение. «Дорогая моя, пишет тебе твоя бабулечка». Письмо от пожилого человека, от женщины.
– И что в нем?
– Почерк неразборчивый, да еще бумага сильно измялась.
– Но все равно это улика.
– Вряд ли.
– Раз письмо было у трупа, значит, улика. А что с конвертом?
– Он тоже порван. Такое впечатление, что за это письмо велась драка и нешуточная.
– Но если письмо такое ценное, почему оно осталось у побежденного? Логичней предположить, что драку выиграл тот, кого тут нет, и письмо должно было перекочевать к нему в карман.
– Может, ему тоже нехило досталось. Вот он и забыл про письмо.
– Забыл про вещь, ради которой, по сути, убил человека?
– Может, его кто-то спугнул.
– А вот это вполне возможно, – задумчиво произнес Егор. – Нам бы свидетелей отыскать, вдруг кто-нибудь видел драку. Да где же их сыщешь!
– До чего же обидно, что погода против нас! В такой буран вряд ли много желающих прогуляться по улицам поселка.
– Ну, двоих-то мы встретили. Могут и еще найтись.
В таком духе они переговаривались еще некоторое время. Таня стояла в сторонке, погруженная в странное оцепенение. А Саша не обращал внимания на разговор друзей по своей причине. Его заинтересовал конверт, в котором лежало найденное ими письмо.
Конверт тоже был изрядно помят, но на нем той же рукой было выведено несколько строк, вероятно, имя человека, которому письмо было адресовано. Вот только сохранилось от данного адреса совсем немного.
