– Не знаю, – с сомнением произнесла Таня. – Надо бабе Гале все-таки ее показать. Очень уж бабушка из-за своей потери убивается. Пусть даже эта сковорода чужая, но хозяевам она явно не нужна, а баба Галя говорит, что она прямо как осиротела. Вдруг эта сковорода ей на что-нибудь да и сгодится?
Слава не стал дальше спорить. Он был человеком благоразумным и точно знал, что спор с женщиной сокращает жизнь мужчины ровно на то время, которое он тратит на этот самый спор.
Так что в Диковинно они вернулись с трофеем. Егор остался разбираться с полицией, а их отправил назад, сказав, что вполне достаточно одной жертвы, ни к чему давать здешним сотрудникам поле для их деятельности.
– Местные и в трех соснах способны дров наломать, – перефразировал он по-своему известную пословицу. – Так что двигайте от греха подальше. Мадам Матильда неспроста так убивалась, что именно ей выпала роль свидетельницы. Но сегодня Борову не повезло, на меня ему спихнуть это убийство не получится. Не его уровень.
Когда друзья вошли в дом, то все уже спали. Будить бабу Галю, чтобы показать ей свою находку, никто не решился. Демонстрацию найденной в сугробе сковороды было решено оставить до утра.
Глава 9
Что касается оставшегося в Подберезье Егора, то ему и впрямь этой ночью пришлось несладко. Взяв на себя все трудности общения со здешней полицией, он в полной мере вкусил прелести местечкового хамства.
Начать с того, что прибывшие на вызов ребята были сильно нетрезвы. Не так чтобы от них всего лишь попахивало, нет, они были реально пьяными в хламину.
Сначала Егор списал все на молодость, холодную погоду, праздничные дни, когда наливают и угощают в каждом доме и трудно удержаться от соблазна, но оказалось, что это были еще цветочки.
Едва державшиеся на ногах полицейские принялись запугивать Егора, лишь увидев его рядом с погибшим.
– Признавайся, за что ты его так? Чего вы с ним не поделили? Бабу? Деньги? Он был тебе должен? И сколько?
Егор рискнул и сказал:
– Если был мне должен, глупо мне было бы убивать его.
Напрасно он понадеялся, что ребята осмыслят такую длинную и сложную мысль. Они уцепились лишь за отдельные слова.
– Он был тебе должен!
– Ты сам признался!
– И не отдавал!
– За это ты его и кокнул!
И они переглянулись с торжествующим видом, словно поздравляя друг друга с легко раскрытым делом. Разве что не обнялись. А вот предложение Егора осмотреть место преступления или хотя бы само тело также не вызвало отклика в душах этих двоих.
– Это еще зачем?
– Что тут смотреть?
– Он мертв. Это ясно.
– И ты его убил! Это тоже ясно!
После чего Егору скрутили руки, привезли в отделение и кинули там в каталажку. При этом ребята даже не потрудились обыскать его, на что Егор в душе надеялся. Вот будет смеху, когда они наткнутся на его служебное удостоверение и обнаружат, что натворили. Но эти олухи думали лишь о том, как бы им вернуться к прерванному веселью. Поэтому Егор очутился в КПЗ со всем своим барахлом, за исключением разве что сотового. Его он опрометчиво держал в руках, и телефон у него забрали. Без протокола, без описи, к чему всю эту лишнюю бумажную волокиту!
Напоследок полицейские еще и пригрозили Егору:
– Завтра с тобой старший разберется!
И запинающимся шагом покинули отдел, оставив Егора одного. Судя по звукам, а вернее, их полному отсутствию, в отделении этой ночью больше никого не наблюдалось. Полнейшее безобразие, которое лишь порадовало Егора. Чем больше произвола и несправедливости будет обращено к нему, тем отчаянней и яростней будет тот гнев, который он завтра обрушит на голову здешнего начальника.
– Давно пора, – вышагивая по камере, бормотал Егор. – Вконец распустились!
Утро наступило раньше, чем он ожидал. К его удивлению, он совсем неплохо выспался в камере, потому что вчера провел много времени на улице, на морозе. Накопившийся у него в крови кислород помог ему крепко уснуть, а утром чувствовать себя относительно бодрым. Относительным по сравнению с самим начальником, который выглядел так, словно по нему всю ночь ездили бульдозером, а потом запихнули в стиральную машину и прокрутили в ней вместе с одеждой.
Восседал начальник за большим широким столом, покрытым стеклянной столешницей. Когда-то целая, нынче она треснула в пяти или даже шести местах. Некрасивые трещины змеились по всей ее поверхности, но начальнику до этого не было никакого дела. Он важно поглядывал по сторонам и время от времени кривился, когда голову пронизывала боль после вчерашнего.
Это и был тот самый печально знаменитый в округе начальник отдела полиции. Фамилия его была Боров, и она как нельзя лучше подходила этому человеку. Был он не то что толст, но как-то чрезмерно уж тучен и тяжел на подъем. Толстый его затылок плавно перетекал в гладкую круглую голову, и казалось, составляет с ней одно целое. Вертеть ею было сущей пыткой, Боров даже особенно и не пытался. И вся его неповоротливая неуклюжая туша с короткими толстыми руками и ногами и пальцами-обрубками вполне могла сойти за это животное.
Не скрывая своего состояния, он растворил перед Егором две таблетки шипучего аспирина, потом подумал и прибавил еще одну. Поморщился, выпил, поморщился снова и уставился на Егора налитыми кровью глазами.
– Тебе светит срок! – заявил он ему, и по кабинету распространился такой стойкий запах перегара, что Егор раскашлялся. – Ночью тебя взяли с поличным! Мои ребята застали тебя на месте преступления!
– Для начала предлагаю познакомиться, – сказал Егор.
– Кто ты такой, чтобы мне с тобой знакомиться?
– Заместитель начальника отдела по борьбе с внутренними правонарушениями Следственного комитета майор Дружинин. Требую, чтобы вы, в свою очередь, представились мне по всей форме.
Егор с огромным удовольствием наблюдал за тем, как помятая физиономия капитана играет всеми оттенками радуги. Это было восхитительное зрелище, которое с лихвой искупило для Егора всю прошедшую ночь.
Сперва Боров покраснел так сильно, что физиономия его из красной сделалась бордовой. На этом дело не остановилось. Краски сгущались, и вот уже бордовый цвет стал отливать синевой, особенно ярко этот оттенок проявился на кончике носа и на щеках.
Затем синева внезапно стала бледнеть, лицо становилось все более и более светлым, пока не стало белым. Но и на этом дело не закончилось, белый цвет постепенно начала заливать зелень, она сгущалась на висках, под глазами и в носогубных складках. Потом Боров судорожно вздохнул, и Егор даже подумал, не конец ли это, но ошибся. Боров был человеком крепким, страшное похмелье плюс не менее страшная новость не могли так просто свалить этого детину.
– Тебя что, прислали шпионить за мной? – выдохнул он прямо в лицо Егору. – Какие-то жалобы на меня до вас дошли?
