– Глядя на то, как живет дед Филимон, в это и впрямь трудно было поверить. Только ведь это правда.
– Что? Наш дед Филя – директор завода?
– Не сейчас, конечно, а в далеком советском прошлом он возглавлял тот самый завод фаянсовых изделий, где когда-то на практике пострадал от некачественной заливки унитаза.
– Как интересно, никогда бы не подумала, что дед Филя способен говорить о себе правду.
– Более того, под его руководством завод освоил выпуск унитазов по финской технологии, которые выглядели куда презентабельнее обычных советских фаянсовых изделий. И конечно, эти наполовину финские унитазы тут же стали жутким дефицитом. В Союзе власти валюту экономили, поэтому импорт в стране появлялся исключительно по бартеру. Например, мы в Бразилию нефть, они нам бананы. Мы в Африке строим плотину, они нам за это кофе или какао-бобы. Но из капстран к нам мало что добиралось. А если есть дефицит, то всегда найдутся люди, желающие этот дефицит приобрести, пусть даже и по завышенным ценам. Филимон начал продавать свой дефицитный товар перекупщикам, которые вроде бы платили, как обычные покупатели, но в конверте приносили Филимону разницу, которая за крупные партии товара бывала весьма значительной. На эти деньги Филимон приобрел себе дачу в ближнем пригороде, построил квартиру в кооперативе, купил машину и еще много-много приятных для советского человека вещей. Видеомагнитофон импортный, куртку замшевую новую, портсигар серебряный, ну ты дальше сама можешь себе представить. Длилось это его счастье долгих десять лет, и наш Филимон несколько заигрался. Начал гнать левые партии унитазов на своем заводе. Рабочие теперь выходили не только в дневную, но еще в две смены, получая за эти смены большую заработную плату, нигде и никем не учтенную. А все полученные унитазы реализовывались через посредников по поддельным накладным. Разумеется, этим самым он привлек к себе внимание людей из ОБХСС – Отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности, которые его и задержали в момент получения очередного конвертика с вознаграждением. Ну, дальше уже неинтересно, суд, конфискация всего неправедно нажитого за долгие годы упорного труда, и, как апофеоз всего, колония.
– Да, бабушка говорила, что дед Филя сидел. Только не говорила, за что и почему.
– Но вот что интересно, конфисковать властям у Филимона получилось лишь то имущество, которое было непосредственно записано на Филимона и его жену. А те блага, которые приобретались на деньги Филимона, но записаны на родню жены, они уцелели. В частности, сохранилась та самая дача в ближнем пригороде. Сестра оказалась человеком порядочным, когда Филимон освободился, то она переписала эту дачу на него. Таким образом, он стал владельцем очень солидной недвижимости. И сейчас может считаться богатым человеком.
– Подумаешь, дача! Да когда это было! Небось лет пятьдесят назад.
– Сорок семь.
– Да за эти годы любая дача превратилась в хлам! Она и превратилась!
– Ты об этом участке в вашей Уткиной Луже?
– Да. А что, была еще какая-то дача?
– Этот домик в Уткиной Луже старый Филимон приобрел уже в более позднее время, чтобы иметь уголок для спокойной старости. После того как он освободился из мест лишения свободы, он пришел совсем в другую страну. Прежний режим рухнул, настало новое время, которое Филимон с энтузиазмом воспринял. Он пускался в многочисленные авантюры, которые порой даже увенчивались успехом. Но таких денег, какие он имел на своем заводе, уже не получалось. Слишком было много молодых и хватких, которые наступали на пятки, а случалось, что и отнимали нажитое. И все же он приобрел квартиру, которую оставил жене. А себе купил старенький домик в вашей Уткиной Луже, чтобы его тут никто не тревожил. Потом бизнес ему то ли надоел, то ли годы взяли свое, то ли просто перегорел, но он отошел от дел и окончательно поселился тут, в Уткиной Луже, ведя тихую жизнь пенсионера. С женой у него под конец отношения совсем испортились, дочь вышла замуж и укатила в Европу, с отцом она никакого общения не поддерживала, сын от первой жены погиб. Потом умерла и вторая жена. И остался Филимон практически единственным обладателем огромного, в гектар размером, участка земли почти на самом берегу Финского залива. А земля там, могу тебя уверить, золотая.
Вот оно что! Вот о какой даче шла речь.
– Впрочем, сама дача за эти годы сгорела. Но земля никуда не делась, а даже еще многократно подросла в цене.
– Так там и дачи никакой не нужно, – произнесла Наталья. – И сколько же стоит этот участок?
– Сотка в тех местах идет по миллиону. Вот и считай. Знаешь, сколько соток в гектаре?
Наталья кивнула и ахнула:
– Сто миллионов рублей!
– Это минимум. Возможно, что и гораздо больше.
– Это же какие деньжищи! Уму непостижимо!
И Наталья задумалась. Так дед Филимон у них выгодный жених. Годков ему уже немало, скоро помрет, а его жена завладеет целым состоянием.
– О чем задумалась? – услышала Наталья голос Саши и, подняв голову, столкнулась с его проницательным взглядом. – Прикидываешь, не сходить ли тебе замуж за старика?
– Ты меня раскусил, – улыбнулась Наталья. – Сто миллионов на дороге не валяются.
– А я тебе скажу так, не нужно тебе за него замуж.
– Нет? А почему?
Наталья рассчитывала, что Саша сейчас начнет распространяться о том, что такой красавице негоже выходить замуж за старика, можно посмотреть и поближе, хотя бы на него.
Но Саша ничего такого не сказал.
– Замуж тебе не надо, потому что дед Филимон уже позаботился о тебе. Он написал на тебя дарственную на все имущество, которым владеет.
Наташа почувствовала, как ее глаза сами собой расширяются, становятся все больше, больше, того и гляди, скоро совсем выпрыгнут вон из глазниц.
– Что?!
– Так ты не знала?
Саша не сводил с нее проницательного взгляда. Но Наталье нечего было скрывать.
– Конечно, нет! – воскликнула она.
– Тем не менее этот документ он тебе отдал перед тем, как его увезли в больницу.
– Не отдавал! – запротестовала Наталья.
– Нет, отдал. Вспоминай.
Наталья принялась вспоминать, но получалось это у нее плохо. В голове крутились какие-то жалкие ошметки воспоминаний. Но все-таки кое-что ей удалось припомнить.
– Дед Филя сунул мне какой-то потрепанный конверт. Очень грязный и в пятнах.
– Где он? Где этот конверт?
– Он был такой противный, что я его, наверное, выкинула.
Саша застонал.
– Выкинула подарок ценой в сто миллионов! Наташка!
– Но ведь я не знала. А что же теперь делать?
– Куда хоть выкинула?
– Не помню!
Саша тряхнул головой:
