– Значит, никакого иного повода, чтобы выбрать именно эту могилу, у вас не было? Только ее живописное расположение и все?
– Меня удивляют ваши вопросы, – насупился Дмитрий Григорьевич. – Вы меня в чем-то подозреваете?
– Нет, что вы!
– В таком случае извините меня, но я поеду! У меня на сегодня запланировано еще много дел.
– Не смею вас дальше задерживать.
Дмитрий Григорьевич сел в свою машину и велел водителю ехать. Ларчик со Степашкой еще раньше кинули в багажник. Причем Саша заметил, что сделано это было без всякого почтения к зверьку. Видимо, вся эта история уже порядком достала Дмитрия Григорьевича. И уезжал он с такой поспешностью, что можно было подумать, он торопится слинять от следователя. Хотя, вполне возможно, у человека просто накопились неотложные дела, из-за которых он сильно нервничал и спешил.
Глава 12
Оставшись наедине, следователь с Сашей сердечно пожали друг другу руки. Теперь они могли свободно пообщаться. И где-то Саша был даже благодарен Дмитрию Григорьевичу за его быстрое исчезновение.
– Мне показалось или он попросту сбежал от расспросов?
– Тема отца для него является болезненной. Дело в том, что отец их с матерью в свое время бросил. Завел себе сначала одну жену, потом другую, третью. Иногда жил на два или даже три дома, благо доходы позволяли. Но не о нем речь. Ты мне вчера рассказывал что-то про Василия, сына Степана?
– Не сына, а внука.
– Можешь повторить, что тебе удалось узнать об этом человеке?
Саша охотно повторил. Но из головы у него по-прежнему не шел вопрос: неужели следователь прикатил к дому Дмитрия Григорьевича исключительно из-за желания поговорить с тем о его отце и спросить насчет кладбища?
Что-то тут было не то, но Саша тщетно силился понять, что именно.
– Баба Маня еще и фотографию Степана передала. Сказала, что Василий один в один Степан в молодости.
– Покажи мне ее, – потребовал Коршунов.
Фотографию он взял и, разглядывая, как-то странно покряхтывал.
Саша был готов поклясться, что следователю очень нравится то, что он видит перед собой. Хотя, казалось бы, какой прок от старой черно-белой, пожелтевшей от времени фотографии? Нужно было еще вчера передать ее Екатерине Прокофьевне. Но следователь был сейчас в таком восторге, что Саша был даже рад, что вчера этого не сделал. Ему было приятно, что сумел такой малостью порадовать хорошего человека.
– Значит, один в один, говоришь? – уточнил Коршунов, возвращая фотографию Саше. – Тогда нужно будет эту фотографию показать Светлане, а также в Доме ветеранов сцены. Возможно, кто-нибудь и припомнит, что этот человек крутился возле погибшей артистки. Сможешь?
– Запросто!
И тут же Саша спохватился:
– Значит, Василий и впрямь существует.
– О да!
– И он приходится Степану внуком? Но как же так? Когда Степан успел заделать ребенка? И кому?
– Хочешь знать, от кого у Степана появился Василий?
– Хочу.
– Сам-то ты как думаешь?
– Думаю, что от какой-нибудь деревенской девушки из Заполья.
– Интересно. И почему ты так думаешь?
– Степан погиб в Заполье, вот я и подумал, может, там же и его жену искать нужно? Ну, то есть не жену, жена-то у него была Екатерина Прокофьевна, а женщину, которая забеременела от Степана еще до его гибели. Наверное, приехал Степан перед судом к деду Михаилу, страшно ему было, тревожно, как там дальше жизнь повернется, ведь ему тюрьма грозила. Вот и решил немного расслабиться, поразвлечься с местными кралями. Одна из них ему уступила… и получился сначала сын, а потом от сына родился этот Вася!
– Плохо ты думаешь насчет деревенских девушек тех лет. Кувыркаться на сеновале с женатым мужиком – это нынешние могут, а тогда девушки умели себя блюсти. Да и насчет гибели Степана есть у меня кое-какие вопросы. И даже очень много.
– Каких же?
– Очень уж семья Лукошкиных ловко умела ускользать из подобных щекотливых положений, в которые они попадали. Вспомни, как они обыграли смерть настоящей Леночки? Подсунули на место умершей Зину Птаху. И им хорошо, комнату от государства, считай, на покойницу получили, и Зина смогла начать жизнь с чистого листа. Хорошо? С одной стороны, вроде бы хорошо, а с другой – какой-то обман и фальшь получаются. Светлану опять же выдали за подкидыша. А ведь она была родной дочерью рано умершей Леночки.
– Зины Птахи!
– Это дед Михей так Светлане сказал. Но я склонен думать, что настоящей матерью Светланы была именно Леночка. И еще неизвестно, от чего Леночка скончалась, вполне возможно, что от сепсиса, вызванного неумелым акушерством. Кто там у нее роды принимал? Сам дед Михаил или какую-нибудь полуграмотную бабку позвал, которая верит, что от родильной горячки лучше всего дым полыни помогает и четверговая соль под порогом. Возможно, у Леночки осложнение после родов началось, от которого она и скончалась. Но об этом все Лукошкины молчок. Никакой родильной горячки и сепсиса, по всем бумагам – воспаление легких, не удивлюсь, если за этот диагноз врачам было приплачено.
– Зачем?
– Чтобы сохранить репутацию Леночки и всей семьи в целом. Вот и Степан… Ему же уголовный срок грозил и тюрьма. А для семьи это позор. И что же происходит? Степан очень вовремя умирает. Сгорает на пожаре, да так, что опознать его смогли лишь по обручальному кольцу. И знаешь, что я думаю? Кольцо это можно легко снять и так же легко его можно надеть на кого-нибудь другого.
Саша даже задохнулся:
– Что?
– Очень даже просто. Умирает Степан Лукошкин, а рождается… Скажем, Слава Пулькин. И это я не из головы сейчас имя взял. Был такой Слава Пулькин, правда, жил он не в Заполье, а в семи километрах ниже по реке в поселке Речном. И по возрасту он не очень-то на Степана походил. Было ему уже сильно за сорок, за воротник он закладывал очень сильно, несколько раз в канаве зимой засыпал, чудом его находили и откачивали. Одним словом, ходил по самому краю. И вот за день до случившегося у деда Михаила на сеновале пожара поступило от жены Славы Пулькина заявление, дескать, пропал ее муженек, третий день дома не появляется, и, где его искать, тоже неведомо. Ни соседи, ни знакомые его уже три дня не видели, а когда видели, то шел он в Заполье, чтобы купить у тамошней тетки Гали самогону.
– Что же, поближе купить было нельзя? В том же Речном, к примеру?
– В Речном нельзя, это же СССР, в котором с самогоноварением жестко боролись. Речной был большой поселок, в котором находилась сельская администрация и милиция, она зорко следила, чтобы никто самогон не варил и тем более чтобы его не продавали. А Заполье деревня на отшибе, туда с рейдами и проверками каждый день не станешь ездить, вот баба Галя и торговала помаленьку. Конечно, кому попало не продавала, но были у нее свои постоянные клиенты, в числе которых был Слава Пулькин.
