Тем не менее разочарования народов, связанные с тем, что не сбылись самые элементарные их ожидания, вскоре привели ко всеобщему равнодушию к дальнейшему развитию политических и военных событий. Перед партизанами же, наоборот, вновь открылись самые широкие возможности в пропагандистском воздействии на народные массы. Им достаточно было просто направить свою агитацию на укрепление у них убеждения в том, что при старом режиме народ жил гораздо лучше, чем в складывавшихся условиях.
Об этом, в частности, говорилось в донесении штаба 32-й пехотной дивизии № 282/41 от 13 ноября 1941 года (NOKW 2136) и сводке штаба командующего 582-м армейским тыловым районом за период с 1 апреля по 30 июня 1942 года. А в приложении № 1 к донесению № 12 об обстановке отдела пропаганды рейхскомиссариата Остланд от 8 февраля 1942 года отмечалось: «…Сегодняшний русский народ бесспорно уже не такой, каким он был в 1917 году и каким его описывают русские эмигранты на Западе. У него появилось чувство собственного достоинства, и поэтому было бы большой ошибкой предполагать, что он, как прирожденный рабский народ, удовлетворится лишь некоторой экономической санацией» (NOKW 2155).
Тем не менее само существование партизанского движения приводило и к пробуждению у народа определенного недовольства, которое выражалось в осознании некоторой частью населения того обстоятельства, что партизанские отряды являлись подлинными разрушителями любых мирных преобразований и связанных с этим возможных улучшений жизненных условий. Таким настроениям способствовали и установившиеся к тому времени личные контакты некоторой части местных жителей с немецкими солдатами. Там же, где благодаря присутствию подразделений германской армии удавалось устранить страх, длительно накапливавшийся у населения при советской власти, партизанское движение у местных жителей вообще не находило симпатии и поддержки.
О том, какие малые средства требовались для установления благоприятных отношений между немцами и русскими, ярко свидетельствует пример участия немецких солдат в подготовке полей к весеннему севу в тыловых районах зоны ответственности группы армий «Север», получивший широкий резонанс среди русского населения. Об этом докладывалось, в частности, экономической группой штаба группы армий «Север» в донесении № 637/42 от 6 июня 1942 года за период с 1 по 31 мая (NOKW 2157). В нем прямо отмечалось: «Наблюдается огромное удовлетворение населения помощью немецких солдат при проведении весенних полевых работ». Эта же экономическая группа докладывала и о приведении немецкими солдатами в порядок земель в Белоруссии, считавшихся при советской власти непригодными для сельскохозяйственного использования.
Следует также отметить, что экономическая группа штаба группы армий «Север» сразу же после одобрения германским руководством аграрного указа приступила к расколлективизации. При этом первой ступенью данного процесса послужило введение системы взаимной помощи, показавшей заметно возросшее у местных жителей желание трудиться.
В дальнейшем ликвидация колхозов продолжалась без всяких промежуточных ступеней, и к концу 1942 года с ними было практически покончено. Причем крестьянам предоставили право выбора – будут ли они возделывать землю коллективно или как единоличники. В середине же 1943 года в тех областях приступили к последней фазе приватизации, во время которой крестьянам опять дали возможность самим определиться в формах дальнейшего ведения хозяйства – в виде хуторов или иной.
Тем не менее подобные отдельные мероприятия и личные контакты в целом полностью противоречили официально провозглашенной «восточной политике». Поэтому в большинстве случаев установить нормальные отношения с населением не удавалось. Ведь, отнимая у людей последнюю корову, убедить их в дружественных намерениях невозможно.
В городах же по-прежнему сохранялся хаос и остро ощущалась нехватка продовольствия, что использовалось партизанами как веский довод в их пропаганде. Поэтому, как отмечалось в сводке начальника IV управления РСХА о положении дел в СССР № 169 от 3 апреля 1942 года, направленной в адрес начальника германской полиции безопасности и СД (NO 4545), они всеми способами старались воспрепятствовать доставке из сел в города продуктов питания и убивали чиновников, которым немецкие власти поручали проводить в деревнях реквизицию продовольствия для горожан.
В то время как командование группой армий «Север» в зоне своей ответственности гарантировало местному населению выдачу ежедневного пайка в размере 350 граммов хлеба на одного человека как прожиточного минимума, сообщения из Белоруссии в начале февраля 1942 года характеризовали продовольственное положение в городах как катастрофическое. В Минске же запасов продуктов питания для населения вообще не было. На одного человека немецкое командование могло выделить ежедневно только 15 граммов масла, 10 граммов жира, а также 30 граммов гущи и сиропа. В дополнение к этому 35 000 рабочих получали скупую добавку. Одновременно в той же сводке начальника IV управления РСХА о положении дел в СССР № 169 от 3 апреля 1942 года подчеркивалось, что попытка открытия сельскохозяйственных ярмарк из-за отсутствия товара на обмен себя не оправдала, а почасовая оплата труда в 15 пфеннигов привела к отказам от работы.
В других же белорусских городах, таких как Могилев, Орша и Борисов, немецкие власти, несмотря на официально установленные нормы снабжения гражданского населения, могли выделить из своих скудных запасов за редким исключением только хлебные пайки. При этом выдаваемые в общественных столовых и на предприятиях обеды из айнтопфа
[104] недостаток питания заменить собой не могли.
Несколько более утешительная картина сложилась только в Витебске, поскольку местным властям удалось в порядке проявленной инициативы раздобыть для горожан 50 тонн зерна и распределить 500 000 килограммов картофеля среди его населения, составлявшего в феврале 1942 года всего 38 206 человек по сравнению с 167 400 жителями в 1939 году. Об этом сообщалось, в частности, в сводке начальника IV управления РСХА о положении дел в СССР № 189 от 3 апреля 1942 года (NO 3238) и донесении военно-экономического отдела I/Id экономическому штабу «Восток» № 91675/42 от 17 июля 1942 года.
В то же время в ежемесячной сводке за период с 1 по 30 июня 1942 года экономического отдела при штабе группы армий «Юг» отмечалось, что 30–40 процентов пахотных земель осталось под паром из-за нехватки рабочих рук. А в сводке экономического отдела при штабе группы армий «Центр» говорилось о том, что во второй половине июня 1942 года потребности войск в мясе покрывались в основном за счет поставок из рейха (NI 15586).
В этом плане интерес представляет также доклад офицера связи имперского министерства экономики при Верховном командовании вермахта бригаденфюрера СС Пауля Циммермана о конференции имперского министерства оккупированных восточных территорий и высших офицеров вермахта, прошедшей 18 декабря 1942 года. В нем, в частности, тоже говорилось о том, что в зоне ответственности группы армий «Центр» потребности населения в мясе приходилось частично покрывать из запасов вермахта, поскольку крестьяне не выполняли норм поставок. Из-за этого в отношении 27 000 крестьян пришлось проводить расследование, в ходе которого выяснилось, что у 24 000 из них было всего по одной корове. Сообщалось также, что вследствие нехватки рабочих рук и машин полностью обработать землю так и не удалось, хотя на Востоке и было поставлено 11 500 сельскохозяйственных руководителей (NO 1481). В результате части населения, особенно жителям городов, приходилось постоянно бродить по полям и весям в поисках пропитания.
