Если речь не о деревянных головах высокохудожественных истуканов, конечно.
– Вот умничка, успела к обеду! – похвалила меня тетка Вера и близоруко прищурилась на ведро. – И с чем-то своим?
– Да нет, с вашим, – я поставила ведро на табурет и жестом фокусника, извлекающего из шляпы кролика, вытянула наружу белое облако. – Оп-ля!
– Это что? Неужели… Это он?! – Лизка выронила ложку, разбрызгав борщ, вскочила, обняла пышную белизну и закружилась с ней в объятиях. – Мой любимый! Мой дорогой! Мой шелковый!
– Я думал, это я твой любимый и дорогой, – Митяй сунул в рот дрожащий кубик холодца и показательно надулся – обиженный, с оттопыренной щекой похожий на хомяка с флюсом.
– Ты не шелковый, наоборот, ершистый и непослушный! – Лизка направила на мужа указательный палец.
Митяй сглотнул, изумленно вытаращил голубенькие глазки:
– Это когда ж я тебя не слушал?
– Не слушался! – поправила Лизка. – Да вот только что, когда я сказала: «Попробуй, Митюша, соус песто», а ты такой: «Не-а, я лучше горчички с хренком»!
– Да хренок с ней, с горчичкой, – вмешалась я, досадуя, что эффект от моего появления смазан какими-то соусами. – Вы вообще осознали, что произошло?
– Она упрекнула меня за любовь к русской кухне! – Митяй указал на Лизку надкушенной горбушкой, щедро смазанной патриотической горчицей, и пустил слезу.
Горчичка-то, видать, ядреная…
– С любовью потом разберетесь! – я рассердилась. – Сейчас мне нужна помощь зала, друга и родни! Объясните, Христа ради, как понимать это возвращение блудного пододеяльника?!
– А, так это пододеяльник! – тетка Вера потянулась, пощупала шелк и удовлетворенно кивнула.
– Чего сразу блудный, мы вообще-то в законном браке состоим, – проворчала Лизка и развернула свой любимый пододеяльник на предмет проверки его состояния. – Вроде чистый, но все равно надо перестирать, мало ли где он был и в чьих руках…
– И только ли в руках, – поддакнул Митяй, дожевывая свою горбушку.
– Народ, ау! – я взяла со стола ложку и постучала ею по ведру. Получилось звучно. – Вы не о том говорите! Нам вернули украденную вещь, подумайте, к чему это?
– К снегопаду, – уверенно ответил Митяй.
– Ты говорил с дядей Борей? – Я сменила тему.
– Ну! Остановил их с сыном… Борис Иваныч с Васькой шел, старшеньким своим, от самой первой жены – Наташки…
– С Васенькой?! – влезла тетка Вера. – Ой, я ж его еще совсем маленьким помню, такой был славный бутуз, глазки – бусинки, щечки – яблочки! И как он, Васенька? И где?
– В пролете, – Митяй – щечки яблочки, глазки щелочки – положил себе еще холодца. – Как фанера над Парижем! Уволили его в очередной раз, теперь уже с метеостанции.
– С нашей метеостанции? – заинтересовалась Лизка.
– Ну! Я же говорю – шли они вдвоем, дядя Боря и Васька, а я им: «Здрасьте, что-то рано вы?» – ну, время-то всего лишь обеденное, до конца рабочего дня еще ого-го сколько. – Митяй, косо глянув на Лизку, страстно стиснул тюбик с горчицей. – А дядя Боря такой: «Освободились досрочно!» – и Ваське подзатыльник отвесил. Он, дядя Боря, стало быть, оказывается, только на прошлой неделе пристроил своего оболтуса на метеостанцию, образование-то у Васьки подходящее, только он прежде ни дня по специальности не работал…
Митяй загрузил в рот холодец, и тетка Вера, воспользовавшись технической паузой, вставила пояснение:
– Богемничал Васенька.
– Что-что он делал? – подняла брови Лизка, с неодобрением глядя, как Митяй художественно вырисовывает на холодце затейливые горчичные вензеля – тоже, видать, богемничает.
– Пил, курил, гулял, бренчал на гитаре, рисовал голых девок, – скороговоркой прояснила свое понимание богемного образа жизни тетка Вера.
– Васька честно в метеотехникуме отучился, – вернул себе слово Митяй. – Но это дядя Боря его туда засунул, сам-то Василий совсем другого хотел. К искусству его, видите ли, всегда тянуло, тянуло, да не вытянуло. Уж он и в кабаке лабал, и картинки туристам продавал, и даже в театре играл, правда, исключительно бессловесные роли. Искал себя, да… Теперь опять будет в поиске.
– А с метеостанции, стало быть, выгнали Васеньку? – правильно поняла тетка Вера.
– Конечно, выгнали! – энергично кивнул Митяй. – Знаете, что он учудил? Запустил в интернет фейковое видео с подводным чудищем в нашей Синяве! Творческий парень, что тут скажешь… Оно и ладно бы, сейчас молодежь без гаджетов своих шагу ступить не может, ну, снял ты чушь какую-то, ну, подмонтировал там осьминога, но зачем же со служебного компа это в сеть сливать?!
У меня вытянулось лицо. Лизка ахнула и прижала к щекам ладони.
Какой ужас! Получается, из-за нашего розыгрыша ни в чем не повинный человек, этот самый Васенька, лишился работы?!
– Ладно, о Васенькиной скорбной судьбе поговорим потом, – решительно сменила тему Лизка, быстро взяв себя в руки. – Давай, Митюша, ближе к делу… То есть к телу деревянных чурбанов. Тебе дядь Боря снегопад обещал?
– Угу.
– Когда конкретно?
– Завтра, ближе к ночи.
– Понятно, – Лизка побарабанила пальцами по столу, покосилась на тетку Веру, которая была не полностью в курсе наших детективных дел, и наконец вспомнила: – Так, насчет пододеяльника! Его нам ворюга вернул, так, может, и головы деревянные вот-вот начнет обратно прикручивать?
– Вряд ли, – вздохнула я, принимая от тетки тарелку с борщом. – Дело в том, что пододеяльник гад не просто вернул. Скорее он обменял его, – я щелкнула по ведру, которое горделиво высилось на соседнем табурете, и объяснила: – Взамен бубенцы спер.
– У чурбанов? – оживился и раскраснелся Митяй. – А у них они были, бубенцы-то? Я не разглядывал, неужто Андрюха вырезал истуканов со всеми анатомическими подробностями?
Я, Лизка и тетка Вера посмотрели на него с укором.
– Митя, украденные бубенцы – это не то, что ты подумал. Это такие звонкие металлические шарики, вроде колокольчиков, в старину ими конскую упряжь обвешивали, – объяснила я.
– А металл цветной? – деловито уточнил Митяй, полез за своим блокнотом и зашуршал замусоленными страничками.
– Похож на бронзу.
– Так-так… Смотрите, была же у нас на днях такая пропажа: Зорька, буренка Петровых, колокольчика своего лишилась. Коровье ботало, лошадиные бубенцы – явно все в тему! Цветмет! – обрадовался участковый.
– И таз еще! – ахнула вдруг тетка Вера, прихлопнув по столу ладонью так, что остатки холодца в глубокой миске испуганно затряслись. – У Дятлихи аккурат вчера таз для варенья пропал!
– Ух как она орала! – припомнила и Лизка, поежившись.
– Допустим, пропажа колокольчика и кража бубенцов – явления одного порядка, но таз-то тут при чем? – усомнилась я.
