Вот добычливый дядька со своим дивным уловом в коробочке.
Вот жутковатый обрывок сине-красной шипастой плоти в прозрачной упаковке крупным планом.
Вот та коробочка ставится на полочку, вот дверца сейфа запирается на ключ…
– Да, это мои фотки, – охотно призналась Лизка. – Я уступила их Любане за небольшой процентик. Без этих фоток у нее коробочку с жижей телевизионщики не купили бы, а так вроде есть доказательство, что это не жульничество, просто кусочек монстра за ночь в сейфе растворился.
– …он растворился, но не исчез, просто перешел из твердого состояния в жидкое, – поддержал эту во всех смыслах мутную версию корреспондент на экране. – Мы обратились к специалистам с просьбой провести анализ жидкого содержимого контейнера, и получили результат. Это не простая вода! – Голос корреспондента сделался торжествующим. – Химический состав этой жидкости невероятно богат. Она содержит азот, калий, фосфор, серу, магний…
– Из чего только делают эти жидкие удобрения? – пробормотала Лизка.
– …и для ее хранения необходимы специальные условия и особая тара, – продолжил корреспондент. – Если бы мы не поспешили, коробочку, в которую поместил свою добычу незадачливый рыболов из Пеструхина, активная жидкость неизбежно разъела бы, и тогда неуловимый спрут буквально утек бы между пальцами, – тут он построжал и сделался показательно задумчив. – Да-а-а, природа надежно хранит от людей свои древние тайны!
На этой высокой ноте репортаж закончился. Лизка доела свой пирожок и потерла ладони:
– Отлично все идет, мы получили прекрасную рекламу, причем это нам за нее заплатили!
– Мы? – не поняла я.
– Ну, наше семейное кафе «У спрута», ты забыла, что ли?
– Я думала, это шутка!
– Ты что?! – Подружка покрутила пальцем у виска. – Какие шутки, когда тут золотая жила открывается! Я уже и с маманей переговорила, она только за. Расклад такой: я быстренько разбираюсь с формальностями, у меня во всех нужных инстанциях свои люди имеются, и мы ставим у выхода в каньон свое заведение, пока это будет киоск. Маманя, тетка твоя, отвечает за ассортимент, я за все бизнес-процессы, ты за рекламу и продвижение. Ты же в деле?
– Давно. Вообще-то это была моя идея, если ты помнишь, – чуть ревниво заметила я.
– Помню, ценю, ты молодец. Теперь давай сочини-ка старинную легенду о синявинском спруте…
– Да легко! – После «зачетных» пирожков я не то что одну легенду – целую сагу о спруте могла сочинить. – С давних пор в деревне Пеструхине ходили слухи о том, что в речных глубинах прячется кто-то большой и опасный. Видеть-то его деревенские не видели, но краем глаза, бывало, замечали: выметнется из воды гибкая сине-красная рука, хвать с мостков ведро, коромысло или там рубаху свежевыстиранную – и уже нету ничего, ни руки той пугающей, ни вещи, ею схваченной…
– Хорошо, очень хорошо! – одобрила подружка. – Продолжай…
– Грешили деревенские на водяного, на русалок и кикимору. Глубоко в воду лезть побаивались, детям в реке купаться запрещали… Слушай, а что ты собираешься делать с этой фальшивой легендой? Чтобы она ушла в народ, нужно будет очень постараться, инфлюэнсеров привлечь…
– Блогеров, что ли?
– Да нет, лучше наших деревенских сплетниц, вроде Дятлихи.
– Дятлиху мобилизуем, я придумаю, как именно. И одновременно с другого фланга зайдем: опубликуем нашу легенду в газете, – подружка азартно заблестела глазами. – С главредом я договорюсь, откроем рубрику «Родной фольклор», под нее и местное министерство туризма денег даст, они весьма заинтересованы в продвижении родного края…
– А с продукцией что? Чем торговать будем? Теткиными фирменными пирогами с рыбой? – Мне уже тоже было очень интересно.
– И пряниками! – Подружка возбужденно подпрыгнула на стуле. – Точно, легендарными пеструхинскими пряниками, только в виде спрута! Андрей же сделает нам такие формы?
– В виде спрута в разных позах? Конечно, сделает. Пряничные спруты – это гениальная идея, здорово ты придумала! Прекрасные недорогие сувениры!
– И надо их не только в киоске продавать, но и на лотках у часовни, где всегда толпятся туристы! Точно, сделаем еще торговлю навынос. – Лизка полезла в сумку, достала свой блокнот и зачеркала в нем, спешно фиксируя все новые идеи. Потом подняла голову, почесала карандашом висок: – Получается, что своими силами нам даже на начальном этапе не справиться. Хотя бы лоточника нанять придется…
– Слушай! – я вспомнила, что мне не давало покоя. – Из-за этой нашей затеи со спрутом парнишка, сын дядя Бори, потерял работу на метеостанции. Надо бы его как-то трудоустроить, не находишь?
– Можем предложить ему наши пряники продавать, – согласилась подруга. – Или в газету пристроим, там всегда курьеры нужны. Трудоустроим, короче, только сначала надо справочки об этом парне навести, какой он вообще работник. Вдруг не заслуживает нашей рекомендации.
– Будет минутка – прогуляемся на метеостанцию, спросим тамошнего начальника, – предложила я.
На том и порешили. Расплатились за чай и пирожки, снова сели в «лягушонку-коробчонку» и поехали в наше овеянное легендами Пеструхино.
Хмурый кот, восседающий на перилах крыльца, был похож на горгулью с фронтона готического собора. Не внешним видом – Шура куда пушистее и милее типичной горгульи, но выражением морды.
На ней, насупленной и отягощенной заиндевевшими усами, отчетливо читались все нелестные кошачьи мысли о блудной хозяйке. Шляется она где-то, бестолочь, а тут безвинный котейка голодает и холодает…
– Привет! – заискивающе сказала я своему горгулистому котику.
– Муа-уа! – скандальным тоном заявил он и затоптался, поворачиваясь к избе передом, ко мне задом.
– Что, явилась? – донеслось со двора.
Голос принадлежал Митяю, а интонация – кому-то вроде Штирлица. Таким тоном, многозначительным и невинным одновременно, хорошо шифровки от Юстаса Алексу передавать.
Игнорируя недовольство кота, я проследовала мимо крыльца, обогнула угол дома и оглядела вроде бы пустой двор:
– Ну-ка, ну-ка, кто это у нас тут прячется под колпаком у Бормана?
– Это мы, – дверь сарайчика приоткрылась, и оттуда мне посемафорила знакомая пушистая варежка – теть Верино рукоделие из смеси овечьей и собачьей шерсти.
Я подошла поближе и заглянула за дверь.
В сарайчике имели место быть идеально организованные суровые мужские посиделки. Надо же, я ведь думала, что разместиться тут с удобствами не получится, а некоторые проявили изобретательность – и как уютно устроились! Интимный полумрак, перевернутые ведра, на одном – обрезок доски, заменяющий столик, на других – собственно посидельцы, Митяй и его старый друг Семен Буряков…
– Сема, добрый вечер, Митяй, тебе тоже привет, – вежливо молвила я. – А что это вы тут делаете?
