– Давай отложим лекцию о здоровом питании? Мне сейчас тяжело слушать, голова болит, – пожаловалась я.
– Тяжело слушать – сама рассказывай, – легко согласилась Лизка. – Как вышло, что ты наклюкалась, ты же у нас малопьющая?
– А это Митяй виноват, – накляузничала я. – Он в сарайчике после застолья прибрал и остатки спиртного и закуси мне в дом принес. А я очень нервничала, переживая нашу неудачу – мы же в засаде сидели, а вора не взяли. Я допила самогон как снотворное и все равно никак уснуть не могла, ночью вышла проверить истуканов – и опоздала: вор-то все-таки приходил!
– Ты его видела?! Он спер последнюю голову?!
– Не видела и не спер, – я помотала своей единственной головой и сразу же пожалела, что это сделала: под сводом черепа будто фейерверк запустили. – Ох-х-х… Но он точно был во дворе, потому что последний головастик лишился шлема.
– Э?
– Митяй с Семеном для лучшей защиты надели на истукана большую кастрюлю, – объяснила я. – Двадцатилитровую алюминиевую выварку!
– Смотри-ка, пригодился мальчикам культурный багаж из детства!
– Э?
– Почти как у Чуковского получилось: «Вместо шапки на ходу я надел сковороду»!
– Похоже, – я чуть не кивнула, но вовремя вспомнила, что делать этого не стоит. – Но ночью, когда я вышла с проверкой, истукан уже стоял без выварки.
– Ворюга выварку спер?! Ага, смотри, я была права! – подружка возликовала. – Две линии краж – металлическая и деревянная – опять пересеклись в твоем дворе, и при этом тема цветмета оказалась ворюге ближе, если он, выбирая между головой истукана и кастрюлей, взял выварку!
– Он ее не украл, – возразила я. – Я нашла эту выварку чуть в стороне, под фонарем.
– Может, его кто-то спугнул и он бросил добычу и убежал. Может, это как раз ты его спугнула!
– Может, – устало согласилась я и потерла лоб. – Совершенно не представляю, что делать дальше.
– Как – что? – удивилась Лизка. – Мы же договорились сходить на метеостанцию, расспросить тамошнее руководство про парня, которому вроде как обязаны найти новую работу.
– Может, завтра? – Мне очень хотелось прилечь.
– Нет, сегодня и сейчас! – Подружка с вызывающим стуком поставила передо мной кружку с крепким чаем. – Пей и собирайся, тебе не помешает прогуляться и подышать свежим воздухом.
Воздух был реально свежим – ночью похолодало – и хрустально-прозрачным.
– Все-таки красиво тут, у нас в Пеструхине! – радовалась Лизка, на ходу оглядываясь по сторонам и любуясь зимними видами. – Смотри, каньон сегодня виден насквозь, и река, и даже лес за ней!
– И мужик какой-то подозрительный, – добавила я, хотя головой не вертела.
Мужика того не увидеть было нельзя, потому что он перегораживал нам дорогу. Не только собственным телом в яркой, явно недешевой экипировке, но и какими-то палочками и веточками. Из них поперек утоптанной тропы в горловине каньона было сооружено подобие хлипкого заборчика.
Мы с Лизкой подошли ближе, а мужик замахал руками, то ли прогоняя нас, то ли перенаправляя на другой путь. Мы же просто так ни прогоняться, ни перенаправляться не стали, и остановились в ожидании объяснений. Мужик недовольно скривился, но ничего нам не сказал, потому что оживленно тарахтел в мобильник: сообщение наговаривал.
– … явно ритуальное назначение, – услышали мы с Лизкой. – Выкладка в определенном порядке – поперечной чертой, сам выбор предметов, конфигуративно схожих со спрутом, ориентация их условной головой к реке – все говорит о том, что перед нами символическое заградительное сооружение, призванное защитить обитателей деревни от хтонического чудовища…
– О чем он? Я вижу только разбросанную банановую кожуру. – Лизка рассмотрела то, что было аккуратно огорожено заборчиком из палочек, и насторожилась: – Минуточку… На кожуре наклейки, это бананы из гипермаркета, такие ты вчера купила. Алиса, ничего не хочешь мне рассказать?
– Тебе – хочу, а от этого ненормального давай подальше отойдем, не надо, чтобы он меня услышал. – Я потянула подружку за руку, и мы отступили в мой двор. – Банановые шкурки раскидала я, это правда. Зачем – сама теперь не очень хорошо понимаю, но ночью мне это казалось прекрасной идеей.
– Ты думала отогнать бананами несуществующего спрута? – спросила подружка добрым голосом профессора Якова Львовича.
– Я что, ненормальная? – Я обиделась. – Я прекрасно помню, что спрут у нас воображаемый. Банановые шкурки я разложила в надежде, что на них споткнется ворюга, если снова припрется в мой двор!
– Типа, он, как в кино, поскользнется, упадет, сломает ногу и заорет: «Чьорт побьери!» – а ты это услышишь, прибежишь и возьмешь его тепленьким? – смекнула Лизка. – А что, неплохая идея.
– Спасибо. Жаль, что не все так сообразительны и понятливы, как ты. Видишь, этот придурок трактовал мои действия как какой-то обряд. А я никаких мини-спрутов из банановых шкурок не мастерила, просто развернула кожуру, чтобы накрыть ею максимальную площадь…
– А почему таких шкурок нет на входе в твой двор, они только на выходе, у каньона? Бананов не хватило?
– Потому что… – я попыталась вспомнить – почему?
Вспоминалось плохо, все-таки в состоянии алкогольного опьянения у меня немного другая логика, нежели у трезвой.
– А, вспомнила! Потому что выварка, которую недоукрал ворюга, переместилась от истукана под фонарь, то есть – в направлении каньона. И я решила, что ворюга приходит оттуда, со стороны реки.
– Тогда вообще все логично, – успокоила меня добрая подружка. – А мужику этому ненормальному мы сейчас скажем, куда он может засунуть свою версию про антиспрутовый обряд с бананами, да и сами бананы тоже…
– Не надо, – остановила ее я. – Ты разве не видишь, это какой-то фанатичный исследователь паранормальных явлений, мы ничего ему не объясним и не докажем, у него истина где-то там… Побережем силы, нам еще к метеостанции карабкаться.
Повинуясь направляющим жестам паранормального мужика, мы обошли его импровизированный заборчик, протиснулись между заграждением и стеной каньона и потопали дальше.
К метеостанции поднимались по крутой тропинке, протоптанной деревенскими работниками.
Интересные у нас все-таки люди: чтобы сократить путь на каких-то пятьсот метров, готовы лезть в дырки в заборе, бесцеремонно шагать через чужой двор, топать по каньону и лезть на крутую гору, рискуя свалиться и что-нибудь себе повредить. А между тем к метеостанции можно пройти и даже проехать вполне комфортным путем с постоянным небольшим подъемом, правда, с дальнего конца деревни…
Метеостанция высилась на заснеженной горе и выглядела как натуральный форпост малоразвитой цивилизации – место обитания каких-нибудь первопоселенцев в дикой глуши: если стоять, как мы с подругой, спиной к деревне, виднелись заледеневшая река и на другом ее берегу – бескрайний лес, в паре мест зализанный бурей, они шли фоном к приземистым постройкам.
