– Займись мужчиной, – велела Ева и приблизилась к кровати. Очистила разум от жалости и гнева, принялась за привычную работу, шаг за шагом следуя протоколу.
– Женщина опознана как Мико Карвер, тридцати трех лет, проживающая по указанному адресу.
– Мужчина опознан как Ксавьер Карвер, тридцати трех лет, проживающий по указанному адресу.
Она оставила Пибоди записывать подробности, сосредоточилась на своей записи.
– Неглубокие порезы, преимущественно на туловище, следы от ударов, тоже на туловище и грудных железах. Более жестокие удары нанесены по лицу. Жертва прокусила губу насквозь. На запястьях имеются раны и кровоподтеки вокруг пластиковых стяжек, через низ протянут шнур, которым руки пострадавшей привязаны к изголовью. Раны и кровоподтеки на лодыжках свидетельствуют о том, что какое-то время ноги жертвы были связаны. Кровь и гематомы на внутренней стороне бедер указывают на возможное изнасилование. На шее жертвы шнур. Кровоизлияние в глаза говорит об удушении, возможно, оно же явилось причиной смерти. Для подтверждения требуется медицинская экспертиза.
Ева шагнула назад.
– Пибоди, давай ее перевернем.
– Он сломал потерпевшему пальцы. – Пибоди выпрямилась, подошла к Еве. – Видимо, размозжил каким-то тяжелым предметом.
Ева оглянулась.
– Последний потерпевший высвободился и набросился на преступника. Поэтому он и изуродовал руки этому несчастному, чтобы тот не смог напасть, если вдруг сумеет развязаться.
– Жалкий трусливый ублюдок, – пробормотала Пибоди, когда они переворачивали тело Мико. – Ох, черт!
– Изнасиловал ее в извращенной форме, – без всякого выражения произнесла Ева. – Что-то новое. Других повреждений сзади нет.
Ева отошла, кивком показала на красную пижаму на полу.
– Пижама. А на мужчине – боксеры. В этот раз преступник не стал вламываться в отсутствие хозяев и не вошел в дом во время приема гостей, чтобы дождаться своих жертв наверху.
– Они легли спать, – закончила Пибоди. – Они были в постели, возможно, спали, когда преступник проник в дом. Раньше он этого не делал.
– Он пробует что-то новое. Повышает уровень жестокости, наглеет. Промежуток между нападениями сократился до нескольких дней. И два преднамеренных убийства. Не обычное изнасилование, пытки, избиение и спонтанное убийство. Два умышленных убийства.
Ева отошла к двери, внимательно посмотрела на сцену преступления.
– Он ждал допоздна, до тех пор, пока они не лягут спать. Самая подходящая ночь для преступления: пустые улицы, пустые тротуары, люди забились по домам. Как он сюда попал? Вряд ли на машине, если только у него нет доступа к служебному транспорту. Возможно, на метро. Давай-ка свяжемся с транспортниками, выясним до которого часа ходило метро. Пешком? Неужели его так тянуло на убийство, что он решил пройтись пешком?
– Преступник, наверное, был весь в крови, когда уходил, если только не взял с собой сменную одежду.
– Он подготовился. Он шел убивать, убивать грязно. Отключил сигнализацию, взломал замки. Убитые жили одни, экономка приходила только днем. Он поднялся наверх. Ему, наверное, очень понравилось идти в темноте по дому, где все спят. Это будоражило, давало новые ощущения. Сначала он вырубил мужчину.
Ева вновь подошла к кровати, к дальнему концу.
– Оглушил дубинкой. Я бы тоже так делала, не будь у меня пистолета. Мужчина отключился и не представлял опасности. Шевелился ли он? Даже если и так, преступник занялся женщиной. У него был нож и шнур. Связал женщину, хотя она кричала, пару раз ударил, чтобы показать, кто хозяин положения.
Она вернулась к убитому мужчине, подняла его босую ногу из лужи свернувшейся крови.
– Следы волочения на пятках. Преступник недостаточно силен, чтобы поднять Карвера, но он смог дотащить его до стула и усадить. Затем связал. Подготовился к спектаклю.
– Хотел, чтобы Карвер пришел в себя до того, как он займется его женой?
– Да, хотел, чтобы тот был в сознании и все понимал, а для начала сломал несчастному пальцы. Неинтересно причинять боль, если ее не чувствуют. И времени у преступника хватало.
Ева пошла к гардеробной.
– Пибоди, проверь ванную. Большая совместная гардеробная с сейфом, сейф открыт, внутри ничего нет.
– В ванной все чисто. Похоже, кто-то купался. Там флакон масла для ванн и развернутое полотенце на стойке для сушки белья.
Заинтересовавшись, Ева заглянула в ванную, осмотрелась.
– Вряд ли преступник.
Она открыла флакон, принюхалась.
– Очень женственный запах. Видимо, потерпевшая искупалась или приняла ванну вместе с мужем; впрочем, полотенце одно и нет сушуара, так что, скорее всего, только она. Позвони чистильщикам, пусть проверят сточные трубы. И вызови перевозку из морга.
Ева вышла из ванной.
– Проверь остальные комнаты, может, там что-нибудь найдется. Затем поднимись на третий этаж. А я займусь экономкой.
– Черная лестница в конце коридора, возможно, ведет на кухню.
Пибоди проверила коммуникатор.
– Это Макнаб. Они с Фини уже едут.
Кивнув, Ева спустилась по черной лестнице.
Кухня выглядела очень современно. Техника и рабочие поверхности сияли чистотой, кухонный стол украшала белая ваза с блестящими красными яблоками. Основное пространство предназначалось для приема гостей. Вокруг длинного обеденного стола, выкрашенного в светло-голубой цвет, стояли стулья, обтянутые тканью с жизнерадостным цветочным рисунком. Еще один стол, высокий и узкий, служил барной стойкой. На синей поверхности выстроились изящные графины и бутылки с дорогим алкоголем. На полках сзади виднелись рюмки, бокалы и фужеры.
Женщина-полицейский сидела за столом вместе с дамой средних лет. Ее глаза покраснели и опухли, по щекам текли слезы.
– Я буду поблизости, Нина. – Коп похлопала экономку по руке и встала. – Лейтенант.
– Спасибо, офицер. Вы с напарником принимайтесь за поиск и опрос очевидцев, а я поговорю с миз Вашингтон.
– Будет сделано, сэр.
Ева села.
– Миз Вашингтон, я лейтенант Ева Даллас. Знаю, вам сейчас тяжело. Скажите, пожалуйста, вы давно здесь работаете?
– В этом доме пять лет. У моей Мико… Я работала у ее матери с тех пор, как Мико исполнилось десять. Я перешла к Мико, когда они с Ксавьером переехали сюда.
– Значит, вы были близки.
– У меня двое детей, Мико стала моим третьим ребенком. И Ксавьер. Я его очень любила. Кто бы… – Она покачала головой, потерла глаза. – Я знаю, что на свете есть зло. Но такое? Они были такими молодыми, такими добрыми и счастливыми! Очень счастливыми. Мико была беременна.
Ева выпрямилась, чувствуя, как внутри все переворачивается.
