– Ну как, ведь неплохо? – спросил Синклер, когда мы вернулись к нашему столику. Его глаза задорно блестели.
– Прикольно, – ответила я, но правда была в другом: танцуя с Синклером, я впервые за несколько месяцев – если не лет – ощутила себя живой.
Увы, моя улыбка моментально померкла. Я поняла: чтобы и дальше поддерживать между нами расстояние, я должна как можно скорее найти в Синклере нечто плохое. По-настоящему плохое, а не мелкие простительные слабости, которые незаметно притягивали меня к нему.
Но, может, так будет всегда.
Что, если влечение это никогда не ослабнет?
– Ты и вправду умеешь танцевать. Я знал, что ты держишься за меня.
Через пару мгновений женщина постарше пригласила Синклера на белый танец. Я не возражала. Сидя за пустым столиком, я наблюдала за происходящим. Вокруг меня были такие счастливые, веселые лица, я же думала лишь том, будем ли мы с Уэсом когда-нибудь на них похожи.
Я вытащила телефон. На экране высветилось: 10:43. Мои глаза полезли на лоб, но не потому, что было уже поздно. Меня насторожили пятьдесят пропущенных звонков. Все как один от Уэса.
– С тобой все в порядке?
Еще раз посмотрев на телефон, я сунула его обратно в сумочку и кисло улыбнулась Синклеру.
– Все отлично.
Он скрестил руки, и я поняла: он видит меня насквозь.
Внезапно я встала.
– Тебе не кажется, что мы засиделись? Уже поздно.
– Конечно. Пойдем.
Мы бок о бок вышли на улицу. Мой разум летал со скоростью миля в минуту в попытке придумать, что я скажу Уэсу, когда вернусь домой. Обычно было невозможно угадать, когда и из-за чего он взорвется, но на этот раз внутренний голос нашептывал мне: «Готовься». Я была неосторожна. Я на время забыла мои заботы, и теперь мне придется за это ответить.
– Все было не так уж и плохо. Я зря опасался, – сказал Синклер.
– Мне тоже понравилось.
– Знаю, я впервые видел, как ты улыбалась.
– Я все время улыбаюсь.
– Нет, я имею в виду настоящую улыбку. Искреннюю.
Я еще крепче сжала ремешок сумочки. Посмотри я на Синклера прямо сейчас, я бы точно уже не отвела взгляд. Поэтому я смотрела прямо перед собой. Но чувствовала, как он буквально пожирал меня глазами.
– Где ты оставил машину? – спросила я его.
Синклер с досадой посмотрел на меня и указал на противоположную сторону стоянки, рядом с черным ходом.
– Вон там.
Я кивнула головой в противоположном направлении.
– А я вон там. Ладно, увидимся позже. Спасибо за вечер, было прикольно, – наобум выпалила я, не зная, что ему сказать. И быстро повернулась, чтобы не выставить себя еще большей дурой.
– Виктория, погоди, – сказал Синклер и схватил меня за руку.
Я мгновенно обернулась и посмотрела ему в глаза.
– От чего ты убегаешь? – спросил он.
От тебя, едва не сказала я. Но в последний миг прикусила язык. Правда – последнее, что следовало сказать. Я отступила на шаг.
– Я ни от чего не убегаю, – сказала я и начала рыться в сумочке в поисках ключей. – Просто уже поздно, и мне нужно домой.
– Лжешь.
Я нервно убрала в сторону бумажник. Где же, черт возьми, мои ключи? Я была на грани отчаяния. Мой разум кипел, перескакивая от одной мысли к другой. И во всем виноват Синклер.
– Виктория, прекрати. Поговори со мной. – Синклер шагнул ближе. Я обернулась через плечо, хотела удостовериться, что за нами никто не наблюдает. А когда повернулась назад, то налетела на Синклера. Даже сквозь ткань я ощутила, как мои соски коснулись его груди. Я резко втянула в себя воздух.
– Виктория, – прошептал он. Мое имя идеально скатилось с его языка, отчего по моей спине побежали мурашки.
Меня захлестнула волна желания. На короткий миг я уперлась лбом в твердую стену его груди. Его тело загораживало мое, и пройди кто-то мимо нас, он бы ни за что не разглядел меня. Я запрокинула голову, и наши взгляды встретились. Его лицо было в нескольких дюймах от моего. Так близко он еще ни разу не был, но я хотела, чтобы он был еще ближе.
Все происходило, как в замедленной съемке. У меня было достаточно времени, чтобы отпрянуть. Но я застыла неподвижно и не отстранилась, даже когда его губы коснулись моих.
Поцелуи, они такие разные. Есть сотня способов поцеловать человека. Но этот? Он превзошел их все.
От мягких губ до наклона головы, когда Синклер взял мое лицо в свои ладони, – он был само совершенство.
Кто угодно мог выйти на улицу и застукать нас, но мне было все равно. Губы Синклера Монтгомери коснулись моих.
Его язык проскользнул мне в рот, и из моей груди вырвался сдавленный стон. Я подалась вперед и крепко прижалась к нему. И меня обвили его сильные руки.
Мне нужно было домой. Меня ждал муж. Но это не имело значения: меня трогал Синклер Монтгомери.
Стоп, немедленно остановись, – кричал мой разум. – Прекрати, кому говорят!
Но я не остановилась; этот поцелуй был сильнее меня. Этот поцелуй как будто сплетал мою жизнь и жизнь Синклера воедино.
Я протянула руки и обняла его. Я хотела, чтобы этот поцелуй длился вечно и никогда не заканчивался. Чтобы я всегда ощущала прикосновение его губ. Мой язык скользнул навстречу его языку. Он убрал руки от моего лица и крепко схватил меня за бедра. Из глубины его горла вырвался стон. Мои ладони были прижаты к его животу, пальцы растопырены веером, чтобы ощутить каждый упругий мускул, скрытый под рубашкой.
Это могло продолжаться вечно. Более того, еще несколько минут, и так бы оно и было, но поблизости раздался смех. Негромко, но и его оказалось достаточно, чтобы вернуть нас обоих к реальности. Мы мгновенно отпрянули друг от друга.
Мои губы горели. Мне стоило немалых усилий не потрогать их кончиками пальцев. Я хотела вернуть этот поцелуй. Хотела, чтобы он никогда не кончался. Словно прочтя мои мысли, Синклер сделал шаг мне навстречу. Я подняла руку. Он застыл на месте как вкопанный. Его руки тяжело свисали по бокам. Сердце шептало мне, что это неправильно и эти руки должны снова обнять меня.
– Не извиняйся. Не говори, что это никогда больше не повторится, – сказал Синклер прерывистым шепотом.
Он почти вплотную подошел ко мне. Теперь нас разделяли считаные дюймы.
– У меня нет выбора, – пролепетала я. – Я замужем.
– Ты замужем… но значит ли это, что ты его любишь?
Когда-то я бы ответила на этот вопрос сию же секунду. Любовь была единственным, что удерживало нас с Уэсом вместе. Раньше любовь была тем, ради чего мы жили. Но сейчас? Теперь ее не было, и я не знала, как ее вернуть.
