Я нерешительно кивнула.
– Давайте поступим таким образом.
– Отлично. Как только ему вручат документы, вы получите уведомление.
– И что будет после этого?
– После этого мы вместе рассмотрим все ваши общие активы или непогашенные долги. Какие вещи из вашего дома вы хотите оставить за собой, а какие – нет. Будет назначена дата суда. Вы предстанете перед судьей. И если все пойдет гладко, то этим все и завершится. Останется бумажная работа.
– А если не пойдет?
Он с хмурым лицом пожал плечами.
– Тогда этот развод может занять годы.
Пока мы шли к машине, меня била дрожь. По дороге домой мы с Рене молчали. Я смотрела в окно, разрываясь между радостью по поводу того, что поступила правильно, и страхом того, что все это закончится полным провалом. Следующие несколько дней я точно проведу в жутком мандраже, ожидая, когда мне скажут, что Уэс получил уведомление.
Это было еще одно препятствие, но и оно было преодолено. Я знала, мне должно полегчать. Частично так оно и было. Помимо того, что я уведомила Уэса, что подаю на развод, само по себе заполнение документов было одним из самых сложных моментов этой ситуации. И таким же болезненным, как я и ожидала.
– Ты молодчина, я горжусь тобой, – подбодрила меня Рене.
Я не ответила.
– Знаю, это звучит мелодраматично, – продолжила она. – Но я говорю это абсолютно серьезно.
Рене вздохнула и похлопала меня по руке. Я продолжала смотреть в окно, глядя на поток машин, чувствуя, как тяжесть ситуации все сильнее давит на мои плечи.
За время нашей совместной жизни я сполна открыла для себя уродливую сторону моего мужа и потому знала: расслабляться рано. Чутье подсказывало мне, что скоро она станет еще уродливее.
34
Ноябрь 2014 года
В туалете «Уолмарта» я сделала тест на беременность.
Подождать десять минут, пока я вернусь домой, чтобы пописать на эту чертову полоску, было бы сродни подвигу. Я должна была выяснить это прямо сейчас.
Дрожащими руками я вытащила тестовый набор из коробки. Сколько раз я делала этот тест, изо всех сил надеясь на положительный результат, но всякий раз меня ждало разочарование.
Теперь же я не знала, чего мне ждать и чему радоваться. Из всех моментов в моей жизни, когда я могла забеременеть, этот был самый худший. И все же мысль о том, что я беременна, что одно из моих заветных желаний может, наконец, осуществиться, перевешивала все доводы против.
Писая на полоску теста, я тупо смотрела на исчирканную рисунками и надписями дверь кабинки. А пока ждала результатов, прочитала, что Бритни шлюха, у Энни и Девина любовь до гроба, а Саванна, Кейли и Люси – лучшие подруги.
Боже мой, и как только меня угораздило делать это здесь? Неужели я действительно хотела узнать эту судьбоносную новость, когда женщина в соседней кабинке выговаривала сыну, чтобы тот не писал на стены?
Краны включались и выключались, кто-то громко кашлял. Мне было все равно; мое внимание было приковано к этой тонкой белой полоске. На упаковке говорилось, что нужно подождать три минуты. Всего три коротких минуты, но для меня они растянулись на целых три года.
Мои ноги подкашивались. Я приказала себе: «Дыши!» Все будет хорошо. Независимо от результата. Главное, не бери в голову. Мои нервы были натянуты как струна. Наконец осмелившись взглянуть на тест, я увидела положительную полоску. Я несколько раз моргнула, ожидая, что горизонтальная линия исчезнет и откроет правду. Но она никуда не делась, осталась прежней.
В отличие от моей жизни.
Забавно, как такая мелочь, как тест на беременность, способен перевернуть вашу жизнь.
Я схватила сумочку и, держа в левой руке тестовую полоску, поспешила из туалета.
Рене ссутулилась над магазинной тележкой, просматривая сообщения на телефоне. Увидев меня, она выпрямилась, ее глаза вспыхнули любопытством.
– Ну что?
Слова застряли у меня в горле. Я лишь кивнула и передала ей полоску. Ее глаза тотчас полезли на лоб. Она посмотрела сначала на меня, потом на тест.
– Ты рада? – осторожно спросила она.
Да, по идее, мне полагалось радоваться. Быть на седьмом небе от счастья, но мне было страшно.
Я судорожно пыталась произвести в уме вычисления. Какая у меня задержка? Я никогда не отслеживала свои месячные. Как и большинство женщин, я полагалась на свое тело, считая, что оно знает лучше меня. Похоже, что уже неделя.
Мне так кажется.
Я взяла тест и снова посмотрела на результат.
– Рада, – ответила я. За этим последовал обмен объятиями и слезами. – Только не говори своему брату.
– А когда ты ему скажешь?
Я сунула тест в сумочку.
– Скоро. Через пару-тройку часов. Но мне нужно время, чтобы все осмыслить.
Прежде чем мы вышли из магазина, я купила еще десяток наборов для тестирования. Как будто первый был недостаточно ясен.
Я думала лишь об одном: как Синклер воспримет это известие. Между нами все было прекрасно, лучше, чем я даже могла мечтать. Чего не сказать про нас с Уэсом. Верный своему слову, он делал все, чтобы отравить мне жизнь. Неделю назад он съехал из дома и вскоре после этого объявил, что хочет выставить дом на продажу.
Я не возражала. Дом заслуживает того, чтобы в нем жила счастливая семья. Но ему этого было мало. Задолженность по кредитке? Расплачивайся сама, ведь это ты потратила эти деньги. Мелочи, порой самые простые, улаживались целую вечность. Часть вещей он потребовал себе: картины, ковер, нашу большую двуспальную кровать. Кресло в гостиной. Ах да, еще телевизор с плоским экраном. Единственное, что не вызвало у меня никаких возражений, – это вещи из его кабинета.
Он цеплялся за все, что попадалось ему в руки. Синклер видел, через какие унижения я была вынуждена пройти. Мое терпение истощалось. Дни тянулись мучительно медленно. Если бы не Синклер, я бы сошла с ума.
Вишенкой на торте стали мои отношения с матерью Уэса. Вернее, наши прежние отношения. Сын нарисовал Ли Донован совершенно иную картину. Она была возмущена, шокирована, обижена и буквально окрысилась на меня за то, что я решила уйти от ее сына. После двух разговоров, в которых она заявила мне, что я-де прикладывала недостаточные усилия и, возможно, проблема во мне, я перестала отвечать на ее звонки.
Я не сомневалась, что к настоящему времени половина Фоллс-Черч знала, что мы с Уэсом разводимся. Более того, у меня были все основания предполагать, что Ли выставила меня в самом невыгодном свете. Я постоянно напоминала себе, что если это и есть самое худшее, то мне крупно повезло. И это работало.
До нынешнего момента.
