Обо всём этом стаду жертв на закланье неизвестно. Им положено понимать самый минимум. Существо, сидящее передо мной – это с детства окончательно и бесповоротно сломанная, мертвая личность, запрограммированное животное без жалости, с искалеченными естественными инстинктами. Эта женщина никогда не станет защищать своего родного ребенка, потому что так воспитываются звери – без внимания и заботы.
Саша, читая пленницу, упала в нее слишком сильно, и оказалась к ней близко. У женщины были ярко накрашены ногти, Фишер запоздало понял, что это было сделано с умыслом. На них прикреплялись крошечные, тонкие лезвия. Видимо, помощница Кристиана чем-то особенно сильно не понравилась шахидке, потому что она, резко потянувшись, выцарапала бы ей глаза, если бы шустрая девушка не отшатнулась назад. Когти шахидки полоснули Сашу по виску и щеке, оставив глубокие шрамы, а второй рукой смертница сделать ничего себе не успела, потому что Кристиан перехватил ее и вонзил женщине иглу в глаз. Тот с хлюпаньем лопнул, Саша, закрыв рот руками, судорожно отвернулась.
– Как обезвредить бомбу и где она? – сдавливая шею и нацеливаясь на второй зрачок, спросил Фишер.
В салоне начиналось беспокойство, кто-то истерично зарыдал, кто-то при виде насилия пришел в странное возбуждение, очень раздражающе вслух молился какой-то парень, перевирая «Отче наш». Саша поднялась, прижимая к сильно окровавленной щеке край своего свитера.
– Прошу вас, содействуйте нам! Чем спокойнее вы держитесь, тем легче будет обезвредить бомбу. Человек рядом со мной специально обучен. Советую не смотреть на происходящее и обратить внимание на близких вам людей, а также на соседей. Давайте сохранять мужество.
Она загородила собой Кристиана, ее успокаивающий голос, ровный тон и взгляд, который словно бы проникал в душу каждому, одновременно казались неуместными, но странным образом действовали на людей умиротворяюще.
Второй глаз шахидки вытек наружу разноцветным, густым киселем…
– Знаете, что еще более неприятно, чем медленно выколотые зрачки? – ласково прошептал женщине Фишер на ухо. – Иглы внутри уха. Я обладаю навыками хирурга, и знаю способ воткнуть ее так, чтобы вы не потеряли слух. Удивительно, но при этом вы будете отчетливо слышать, как острие, – он коснулся мочки уха своей пленницы, – практически входит в мозг. А еще знаете, что? Я понял, как обезвредить бомбу, но способ рискованный. Если вы не заговорите и вынудите меня действовать самому, я вас не убью, а просто сильно стукну по голове. Убью потом. Медленно. Вы будете умирать не меньше месяца, а моя фантазия неистощима на пытки, я питаю к ним своеобразный интерес. Во мне просыпается художник, бывает сложно остановиться. Вот как сейчас…
Шахидка часто-часто дышала. Кристиан говорил быстро, и что-то в его тоне заставило ее понимать – он не лжет. Он был физически не способен убедительно врать и притворяться, а еще – дикое, плотоядное страстное нечто звучало в его голосе хриплым вожделением.
Игла почти ласково коснулась края ушного прохода, дразня, лаская и угрожая одновременно.
– О, Аллах, прости меня, я слабая женщина, недостойная раба твоя… – неожиданно жалобно пролепетала смертница. – Я скажу тебе, дьявол! Я скажу, убери иглу!
– Внимательно слушаю, – Кристиан и не подумал отвести руку от уха, начал больно, до крови покалывать его.
– Это цилиндры двуперекиси ацетона. К массе снарядов в цилиндрах ведут провода, которые соединяются у лампы накаливания. Если отрезать контакт, произойдет взрыв. Ты должен, проклятый дьявол, вырвать единственный детонатор, бомба не на радиоуправлении. И она… внутри у меня.
– Внутри? Ты же не жрала взрывчатку, идиотка?
– Нет, – в ее голосе ощущались ярость и стыд.
– Понятно. А вторая?
– Вторая с поясом. У неё заряд сильнее, он под курткой. Она сама делала взрывчатку… я ничего не знаю…
Кристиан почти сидел на смертнице целиком, не позволяя ей шевелиться. Он отвел иглу, взял в руку запястье своей пленницы, рассматривая тяжелый браслет, от которого под темное одеяние тянулись едва заметные провода.
– Ты спаслась, и я буду милостив тебе, – холодно сказал Кристиан шахидке.
Он с силой ударил ее по голове рукояткой пистолета и обернулся:
– Мне нужно в грузовой отсек.
– Зачем? – пролепетала стюардесса.
– Проводите меня туда, – Кристиан очень бережно поднял шахидку на руки.
– Вы понимаете, какая там сейчас температура? – спросила взволнованно стюардесса.
– Просто проводите меня туда, – прорычал Кристиан, посмотрев ей в глаза.
– Я должна согласовать это решение с…
– Эта гадость на тепло реагирует, может рвануть, – прошипел Фишер. – И как им только в голову пришло использовать такую взрывчатку? Идиоты…
– Я провожу вас.
– Это опасно? – встрепенулась Саша.
– Не для пассажиров, – бросил Кристиан. – Сиди здесь и жди меня.
Негерметичный грузовой отсек в самолете находится у шасси. Грузы, которые там перевозятся, должны соблюдать определенные требования. Не быть слишком хрупкими или легкими, не реагировать на резкое понижение температуры и вибрацию, от которой можно в худшем случае получить сильное сотрясение.
Мы пролетали относительно спокойный воздушный коридор, но давление в отсеке сильно упало, и я почувствовал, как к голове приливает кровь. Здесь было холодно, сильно трясло…
Я мог бы вытащить из неё взрывчатку и сохранить её жизнь.
Но мне просто не дали таких указаний. К тому же, я посчитал, что рисковать своей жизнью ради неё довольно глупо. Люк грузового отсека – огромный, и есть возможность открыть его медленно, не полностью. Это может сделать пилот, еще он открывается вручную. Главное – действовать быстро и выжить…
* * *
Когда Кристиан вернулся, всё лицо его было ало-багровым, он задыхался и дрожал. Пассажиры спрашивали его, что случилось, но он только отмахивался. Саша сказала:
– Он обезвредил первое устройство, всё хорошо…
Всё это происходило примерно в середине самолета, когда обе шахидки двигались друг к другу, чтобы узнать, что произошло с их связным. Теперь вторая валялась на сиденье рядом с наводчиком. Похоже, она была без сознания. Кристиан аккуратно расстегнул её пуховик.
– Есть возможность привести её в сознание? – тихо спросила Саша.
– Нет… И я не знаю, что это за бомба. Отойди, Александра.
Не было ни разноцветных проводов, ни экранчика с тревожно мигающим циферблатом. Хотя сам по себе таймер всё же имелся, он соединялся с детонатором, и, отделив его, Кристиан подарил этому самолету какое-то время оставаться в воздухе.
– Это – не гарантия, – ответил он напряженно. – Может, здесь тоже взрывчатка, которая взорвётся со временем, как банальный полежалый тротил? А может, всё в порядке… В любом случае, нужно избавиться от жилета. Пойди узнай насчёт посадки.
