– Алина перестала с ней общаться из-за того, что та, кому доверилась, категорически не одобрила человека, в которого она была влюблена. Взяла с собой браслет в качестве примирения, – шептал Кристиан, будто не воспринимая ее. – Ну, конечно!
– Откровенно говоря, я не уверена, что выше озвученный поток слов не был сгенерирован случайным образом. Тебе нужно отдохнуть.
Кристиан продолжал успешно пренебрегать услышанным:
– Слишком много фактов, я запутался, будто какой-нибудь первокурсник…
Взгляд его ассистентки сделался сочувствующим и испуганным.
– Ну, кому, по-твоему, еще она могла доверить свои сердечные дела? – Кристиан, упав на кровать, раскинул руки в стороны и перевел на сонную, оторопевшую Сашу торжествующий взгляд.
– Не каждый подросток доверяет своей бабушке.
– Она плела модные, цветные безделицы из бисера, она вхожа в семью, она баловала внуков. Судя по тому, как Алина относилась к браслету, они были практически лучшими подругами. Если бы это был просто подарок от старшего родственника, убитая бы сняла украшение. Но она почти не расставалась с ним. Когда внучка полюбила черный цвет, вероятно бабушка посоветовала ей изменить круг общения – это логично. Алина рассердилась. Но в тот особенный день она надела его в знак примирения.
– Всё равно я не убеждена в осведомленности свекрови.
– Ну, если ты найдешь мне девушку-подростка, которая будет создавать игрушки младшему брату своей подруги с таким мастерством, словно она окончила школу кройки и шитья, я с тобой соглашусь. Но это менее вероятно, чем мой вариант, – саркастично отозвался Кристиан.
Саша только зевнула и устало пожала плечами. После чего заявила, что отправляется спать и очень попросила детектива больше ей не сниться. Фишер не сразу понял ее шутку и на полминуты задумался, как выполнить данную просьбу, пока девушка улыбалась, глядя на него.
Разумеется, мне понятно, почему ей снился именно я. Она вскользь упомянула, что мы с убийцей похожи. Также я увидел информацию, которую Александра не пожелала рассказывать именно мне. Я понял это настолько хорошо, что теперь, думаю ненадолго отстранить свою помощницу от расследования. Она уже достаточно помогла мне в этот раз.
Александра считает, что я слеп, но это истинно лишь отчасти. В конце концов, пусть я не способен увидеть демона, но я – отличный следопыт. Полезно, что она изображает меня этаким роботом и не рвется изучать – так выше вероятность ее продуктивности.
Александра мчится в пропасть, которую не замечает. Так бывает с охотником – он не разгадает под личиной стройного оленя лешего, безнадежно устремится за грациозным зверем, пока не попадет в медвежью берлогу, а добычи – как ни бывало, и только глухой, ночной ветер поет в кронах деревьев.
* * *
Невозможность примириться с жизнерадостным утром возникает в том случае, когда оно – раннее, внезапное, и безнадежно солнечное, светит прямо в закрытые веки того, кто ужасно устал.
Саша вздохнула во сне, поморщилась и привередливо отвернулась к стенке, машинально закрывшись от солнца подушкой. Но она была устроена так, что, начав просыпаться, делала это до конца. Поворочавшись немного, Саша зевнула, слепо повела рукой в сторону, пока ее пальцы не нащупали телефон на прикроватной тумбочке. Увидев значок сообщения на экране, она нахмурилась, попыталась одновременно открыть оба глаза, потрясла головой, неминуемо просыпаясь и мысленно подготавливая себя к любому неожиданному повороту событий.
– В смысле «не выходи из номера, пока не скажу»? – протянула она зловеще. Но прислушавшись к себе, она подумала: «Я в хорошем отеле, день – солнечный, у меня с собой есть книжки, и я могу позволить Кристиану завершить работу».
Она думала, что ее босс поговорит с загадочной бабушкой Алины, узнает имя тайного товарища девушки, потом спросит о нём в школе, разведает, где ловить свою добычу, найдет ее и устроит допрос с пристрастием. Вот и сказочке конец. Элементарно.
Саша сладко потянулась с осознанием выполненного долга. Может, и шевелился у нее беспокойный червячок сомнения внутри, но день выдался погожий почти по-весеннему – в такие дни невозможно, чтобы стряслось нечто ужасное. Расследование складывалось, как пасьянс в руках умелой гадалки, удачно и интересно, причем даже без перестрелок. Не хотелось Саше думать о мрачных вещах. Поэтому она честно последовала указанию своего босса.
Во многом ассистентка Кристиана не ошиблась. Детектив успел посетить бабушку Алины – колоритного персонажа из иллюстраций книги «Тысяча и одна ночь». Бабушка напоминала восточную волшебницу – это была почтенная дама, которая носила на голове тюрбан, одевалась в шаровары и невыносимо цветастую блузу, курила трубку и потрясающе при этом выглядела. Она пообещала Кристиану ответить на все его вопросы. От нее он узнал, что погибшая и впрямь была влюблена.
– Не выпытала я у нее имя этого мерзавца, сама бы его придушила, – невозмутимо говорила она. – Как только разгорелась вся эта страсть к поэзии да к черному цвету, я просекла, что девочка влипла по самые уши. Дело молодое, думаю, даже полезно для юного организма. Но она танцы из-за свиданий с ним прогуливала, и я решила разобраться. Наверное, я сильно надавила на нее, потому что мы крепко поругались.
Предположений, кто это мог быть, она, тем не менее, не высказала, и Кристиан отправился в школу. Там он поговорил с директором, после его оправили к классной руководительницы Алины.
Нина Александровна была человеком из учителей нового поколения. Она была активной, талантливой энтузиасткой, отлично вела свой класс, при этом преподавая у них математику.
Пересекая кабинет, заставленный тесными рядами парт, детектив заметил совместное, недавно сделанное школьное фото, где, по всей вероятности, стояли дети сразу из двух классов. На ней он увидел тонкую и стройную, как березка, девушку с внешностью печальной царевны кисти Васнецова. Но весь ее облик выглядел зловеще из-за ярко-красной помады, неприятно оттенявшей бледность лица. Она стояла, отчужденно скрестив руки на груди, так что на фото прекрасно были видны ее ногти – продолговатые, черные.
– Кто это? – спросил преподавательницу Кристиан.
– А вы не знаете? – Нина Александровна опустила голову, печально приподняв плечики и зябко кутаясь в свою шаль. – Здесь два класса – наш и соседней школы. Мы соревновались друг с другом на лыжах. Эта девочка оттуда. Тоже трагедия – она погибла спустя неделю после создания снимка, в газетах про это писали.
– И они не дружили с Алиной?
– Нет. Но девушка одевалась эксцентрично, многие внимание на нее обращали.
– В последнее время Алина могла вести себя странно. Например, она дружила с людьми, с которыми мало кто общался или, вообще, сменила круг знакомств.
– И вы про Аллу говорите, – почему-то понизив голос, ответила Нина Александровна, посмотрев в сторону. – Хорошо, вы должны понимать – с тех пор, как Алина умерла, на Аллу обрушились все шишки, – продолжила она. – Алла – девочка непростая, из тех наших подростков, которые всё черное носят, о смерти говорят. Только из-за этого ребята поверили, будто Алла толкнула подругу на суицид, но это – не так, и я не хочу, чтобы вы впутывали ее. На нее началась травля, настолько сильная, что сейчас она находится на домашнем обучении, и за ней присматривают психологи…
