Прямо сейчас тебя заставили мне писать две вещи: ты опасалась, что у меня есть заложник. И еще тебе интересно, как я устроен. Ты думаешь, что я – лжец, манипулятор и лицемер, но это всё – маски, и тебе нужно докопаться до нутра. Пытайся.
Недавно с тобой произошло нечто страшное, надломившее тебя изнутри. Оно надломило тебя так сильно, что, чувствуя это перед тем, как уснуть, ты плачешь. Но никому не можешь этого доверить. Ты очень многое пережила за столь небольшую жизнь, но последнее, что случилось, словно подкосило тебя. Ты видела то, что не укладывается в твое мировосприятие. У тебя есть странное предчувствие, ощущение, догадка того, как нужно действовать, но ты не можешь за нее ухватиться. Я настолько хорошо тебя понимаю, потому что мы с тобой кое в чём похожи. Угадай, в чём.
Саша отпихнула от себя телефон, подбежала к окнам и задернула занавески. Дрожа и обнимая себя, она обернулась на звук пришедшего сообщения:
Ты спрашиваешь себя, если я такой же, как и ты, то как я мог толкать кого-то себя убить?
Ее сердце колотилось так сильно, что она слышала его.
Никак.
Эмпаты, вроде нас, на убийства физически не способны.
Мы находимся в разных положениях. Ты бы разгадала меня, прочла бы полностью, если бы внимательнее на меня смотрела. Ты найдешь меня, если захочешь и всё прочтешь сама.
Саша: Ты сейчас в гостинице?
Я же не идиот.:) Ты найдешь меня, когда я пойму, что тебе можно верить. Пока что просто подумай немного. Я напишу тебе завтра утром. Спасибо за беседу.
Голова ее закружилась и девушка села на кровать, пытаясь думать рационально.
«Ладно, допустим, он внимателен. Он не мог узнать всю эту информацию ни от кого, да еще и за столь короткий срок. Чтобы так меня читать, нужно чувствовать, схватывать эмоции человека на лету и иметь при этом за плечами огромный опыт анализа. Он – не просто эмпат, он сильнее меня, опытнее. Но это только подтверждает тот факт, что он физически не способен никого толкать на смерть. И он узнает, если я проинформирую Кристиана…», – она даже губу прикусила от досады.
Саша заставила себя успокоиться, вернулась к ноутбуку и решила поискать случаи подозрительных самоубийств в прессе Владивостока. Скорее всего, в новостных лентах, на форумах и в группе обсуждались особенно нашумевшие случаи.
Примерно через час поиска она отыскала два события, которые, впрочем, слабо затронули интернет и сетевую общественность. Первый «Ученица вскрыла себе вены перед экзаменом», скорее всего, к делу не относился, но второй был интересным, хотя информации по нему нашлось мало. «Публичное самоубийство старшеклассницы» – гласил огромными буквами заголовок. Под ним фото худенькой, напоминающей манекен, девушки, смотревшей в камеру безучастным ко всему взглядом больших, темно-серых глаз. Последние ее слова выделены курсивом в конце статьи: «Я сгорю, а вы – истлеете». Сказав это, со злой улыбкой она перерезала себе горло. Трясущимися руками успела ударить по шее два раза. К сожалению, ни учителя, ни врачи помочь девушке не смогли. Задев сонную артерию, острое лезвие повредило связки и трахею.
«Почему они уходят?» – спокойно написанный на форуме вопрос показался ей воплем. И ответ гостя:
«Они?»
В ответ ему прислали ссылку на самоубийство, произошедшее около полутора года назад. Пятнадцатилетняя девушка отравилась лекарствами. Предварительно надела пышное, красивое платье с корсетом и ручной вышивкой. Сделала себе укладку, промыла желудок и кишечник…
«Почему они уходят?»
Словно хотела выглядеть красиво. Словно бросала в лицо миру свою молодость, таланты, мысли, саму душу. Всё время, пока ждала действия таблеток, девочка читала сборник поэм Лермонтова.
Предсмертной записки при ней не нашли. Ее рукой были жирно, с беспощадностью к старой книге, подчеркнуты строки из знаменитого произведения.
«…И проклял Демон побежденный
Мечты безумные свои,
И вновь остался он надменный,
Один, как прежде во вселенной
Без упованья и любви!»
Скользким, неприятным дежавю вспомнились строки стихотворения «Ворон». Неуловимая похожесть – обреченность, гордое самообвинение на вечные муки и бесконечная ненависть, доведенное до смертельного абсурда презрение к самой жизни. Она продолжила читать о суициде несчастной, но находила только отрывки словесных перепалок.
«Дура! Вот мерзость – с родителями так поступить!»
«Родаки сами виноваты».
«Подростковый недотрах в могилу свёл, лол».
«Предупреждение от администрации: мат на сайте запрещен».
Саша проигнорировала сообщения с выдержанным в стоицизме презрением, она не могла позволить эмоциям помешать ее рассуждениям. Точно в награду догадка блеснула ослепительной молнией, скрыв на мгновение от ее взора монитор с сальными, грубыми, глупыми комментариями, сочувствующими, изобличающими, жалующимися…
Единственное, что она нашла для себя за всё время поиска – недоумение. Саша знала, что она никогда в жизни не смогла бы толкнуть человека убить себя. Это было невозможно, потому что тогда ей бы пришлось повесить заодно камень и себе на шею, а подстрекатель, убив несколько человек, не собирался останавливаться на достигнутом.
И что значит его «Спаси меня»?
Голова ее заныла, и Саша почувствовала, как у нее поднимается температура. Кристиан бы приказал ей немедленно прекратить самодеятельность и отдохнуть, но сама она остановиться не могла. Саша размеренно зашагала по комнате.
«Может, кто-то заставляет его убивать их? Может, он вообще не убийца, а заложник, которому говорят со мной беседовать? Тогда понятно, почему он написал спасти его. И это значит, что пока я буду с ним беседовать. И сообщу Кристиану о том, что нашла еще два случая суицида».
* * *
Комната одноклассницы Алины больше напоминала склеп. Окна были зашторены, компьютер изрисован черным маркером, на системном блоке красовались черти, перевернутые кресты и скрещенные кости. Куча музыкальных дисков, диски с играми серии про «Безумную Алису» валялись по углам.
Ухоженная девочка. Родители покупают ей тематические игрушки, не вмешиваются в ее интересы, наняли ей психологов и перевели на домашнее обучение. Хорошие люди. И девочка умная растёт.
На столе стояли черный лак, черная краска для волос, черный карандаш для глаз. Косметичка лежала рядом – тоже черная. Это был не вызов, а категоричность в принятии чёрного, как символа элегантности вечности.
Кристиан проник в дом под предлогом расследования насчет смерти Алины. Он сказал, что, конечно, Аллу никто ни в чем не подозревает.
Девушка поднялась из-за компьютера и испуганно посмотрела на детектива, а потом посмотрела в пол. Ей, по всей видимости, вблизи настолько красивых людей встречать ранее не приходилось, и это её напугало. Она почти возмущённо нахмурилась и села обратно на стул, скрестив ноги – это был жест самозащиты.
