Однако у нее был быстрый и цепкий рассудок, который задачи решать не умел категорически и уж тем более, не умел пользоваться логикой, но зато обожал усердно и абсолютно бесплодно над ними пыхтеть.
Поняв, что проклятая загадка мешает ей думать о портрете убийцы, она раздраженно перечитала сообщение Кристиана.
– Соединиться. То есть, ни то, ни другое, что ли? Организм человека. Это апоптоз и митоз – деление клетки и ее же смерть. Однако, так же можно сказать о гамма-распаде и формировании частиц – две умерло и – вуаля! – сразу много появилось. Но это – абстрактно – к частицам понятие «смерть» едва ли применимо. Он имеет в виду что-то конкретное, – Саша приуныла, с конкретикой у нее всегда были неприятности. Неожиданно она вспомнила, как читала журнал, пока детектив красил свои волосы.
Когда умирает ребенок в утробе матери.
Она ненавидела ошибаться, но на сей раз сказала себе, что ему не удастся усугубить в ней этот комплекс. Она ошибется. Ошибется и презрительно пожмет плечами, сказав:
– У меня нет больного эго. Страдай.
Внутренне удостоверившись, что больше вариантов у нее нет, Саша расслабилась, успокоилась, забыла про загадку и продолжила составлять портрет преступника.
Д162000Л61-
Д– девочка.
16 – похоже на отметку возраста (матери или кого-то еще?)
2000 – если расшифровка букв верная, то это может значить вес в граммах.
Л– с нее начинается имя или фамилия.
61-почему он пропускает нули во второй части?
На самом деле 610 – число и месяц. В данном случае – шестое октября. Дата рождения ребенка или матери? Но окровавленные лилии…
Когда пришло сообщение от Саши, Кристиан улыбнулся:
– Иногда ты даже умеешь думать, как я.
Нужно будет проверить. Возможно, это фиксированная дата выкидыша.
Мертвые дети.
Кристиан вынырнул из ночного клуба, сел в машину и воодушевленный, несмотря на позднее время суток, полетел в агентство.
Первое, что резко снизило градус его настроя на работу – отсутствие обуви и куртки Саши в прихожей. Он медленно закрыл за собой дверь, огляделся в темноте и тишине, к которой почти привык за пару месяцев. Размял шею и вздохнул.
Я мог бы простить ей всё. Но только не посредственность. Сбежать, как маленькая девочка, которая хочет к маме домой…
Такое никому не должно сходить с рук. Я сломаю ей ноги.
Он снял пальто и обувь.
Ей не сойдет с рук то, что она разочаровала меня. Она потеряла право на то, чтобы быть посредственной, потому что прошла все мои проверки.
Снова глубокий вдох.
Нет-нет-нет… Нет.
Нет!
Он сжал кулаки.
Я не сделаю этого. Я не должен… Нельзя.
Не лезь ко мне, я сильнее! Ты не можешь диктовать условия.
Знай свое место!
Мертвенно побледнев, он на секунду замер, потом лицо его сделалось каким-то до безумия растерянным и усталым.
Он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, вошел в кабинет и буквально застыл на месте – взрывная волна ярости прокатилась изнутри его сердца и вылилась через взгляд. Замершей на пороге балкона Саше показалось – Фишер вот-вот на нее набросится и задушит.
– Почему ты тут? – медленно прошипел он, неторопливо, как питон, скользя к ней.
Саша почувствовала, что не способна пошевелиться, но ее хватило на злость, и тон ее был арктически холоден:
– Не понимаю, о чём ты. Мне нельзя на балкон?
Однако, дрожь в теле выдала ее страх, нога ее соскользнула с высокого порога, и Саша едва не упала, Кристиан подхватил ее. С каким проворством и испугом, придавшим ей ловкости, она вывернулась, отскочив от него к стене!
– Ты решил, что я сбегу? – позволила себе спросить Саша, хотя на спокойствие в голосе ее не хватило.
– А это странно? – прошипел он. – Ты предпочтешь сунуть руку в пасть аллигатора, нежели вложить ее в мою ладонь.
Впервые он показался ей таким эмоциональным и будто бы чем-то измученным. Тревога шепнула: с ним что-то не так. И это внезапно оказалось даже сильнее ее неприязни к нему.
– Ты неважно выглядишь, Крис.
На побелевших губах мелькнула улыбка и погасла, точно сказанное его насмешило.
– Я держу слово. А я обещала, что буду с тобой работать, – зачем-то напомнила Саша.
– Никогда не верю словам, – бросил он, смотря куда-то мимо нее: – Но это не имеет значение…
– Зачем ты явился? – стараясь не смотреть ему в глаза, спросила она.
– Потому, что всё правильно.
– Что правильно?
– Ты верно отгадала загадку.
– И ты примчался? – растерялась Саша.
– Самоочевидно. У тебя мой плеер. Наши музыкальные вкусы совпадают?
Саша бросила, пряча взгляд:
– В твоем плей-листе нет джаза.
– Мне нравятся умные люди, Александра, – тихо и серьезно произнес он, посмотрев ей в глаза и заставив ее напрячься, – и особенно, когда они побеждают меня в споре. Это – редкость, которую следует ценить. Поэтому ты – драгоценность.
– Вот сейчас ты действительно меня пугаешь, – строго сообщила девушка. – Кристиан, послушай, то, что ты говоришь… То, как ты касаешься меня…
Он поднял бровь.
– Это странно, – завершила она.
Он молчал.
– Не понимаешь?
– Ты придаешь внимание мелочам, и мне это не нравится.
– В общем, перестань говорить мне хорошие вещи и быть таким… Это выглядит нелепо. И со мной не сработает. Я чувствую несоответствие того, что внутри и того, какой ты снаружи.
– Мне всё равно. Придется тебе терпеть.
Правда такова, что я остро воспринимаю окружающее уродство. Я ничего не чувствую, но я умею улавливать дисгармонию в логике и порядке происходящего. Мне многое кажется некрасивым, я живу в хаосе, который меня раздражает.
Когда человек красиво и верно мыслит, это делает его прекрасным. А еще потенциально полезным.
* * *
– За этой дверью – ад. Оттуда доносится хохот, вопли и звериный вой. Если приложить ухо к полу, то слышно, как вращается, полыхает и дышит ненасытная, раскаленная печь, – начала разговор Саша негромко и сонно, ставя на стол кружку с кофе. – Доброе утро. Где ты спал?
– Здесь, – бросил он и попробовал напиток машинально. Помедлив, Крис скосил взгляд в сторону девушки: – Теперь ты варишь мне кофе по утрам?
