«Да, именно так я и сбежала… Но не помню, как мчалась через весь двор на выход, а только дорогу, холод и снег».
Саша прошла мимо палаты с мужчиной, который часами орал на латыни, изображая бесноватого, пока не сломал себе шею, кувыркаясь.
– Проход в подвал только один? – спросила она.
– Никакого второго входа тут быть не должно и не предусмотрено.
С металлическим лязгом отворился огромный замок, его зубья втянулись в створку двери, и она открылась. Из коридора пахнуло холодом, пылью, хлоркой и какими-то незнакомыми лекарствами. Вдоль стен, измазанными кляксами побелки, видны были трубы и провода – толстые и тонкие, змейки и питоны. Даже не старый, а старинный пол оказался выложен мелкой, мозаичной плиткой, стены кирпичные. Длинный коридор неплохо освещался. В самом конце виднелась дверь. Сбоку находилась еще одна металлическая со значком желтой молнии и намалеванной побелкой надписью – «Опасно. Не входить».
Саша почему-то не могла заставить себя перестать рассматривать узор на плитке. Красный контур цветка, восемь лепестков, в его сердцевине был такой же рисунок, но белый, зеленые пуговки меж ними, а в центре пересекается множество алых стебельков. Они соединяются в симметричный рисунок, в котором могли померещиться рожицы чертей и чудовищ. Один из них с зелеными глазками и пастью, полной червей, словно бесконечно кричал на Сашу.
– Тут у нас подсобка с инструментами и общий щиток, – открыв металлическую дверь, врач заглянул внутрь. Саша не увидела ничего интересного в тесном помещении, где что-то тихонько гудело и щелкало. Прямо у входа стоял металлический ящик с инвентарем.
– А тут – склад. Одежда, простыни, мебель. У нас всё по полочкам, – словно бы хвастался заведующий, подходя ко второй двери.
И там тоже не нашлось ничего дьявольского, страшного или странного.
Саша была рада выйти из подвала, но чувствовала себя одураченной.
– А где ваш помощник? – неожиданно спохватился заведующий.
Девушка сквозь вспышку тревоги, спокойно пожала плечами:
– Он не любит больницы. Может, ушел или направился туалет искать.
– По этому этажу можно ходить только с охраной… – он наткнулся взглядом на кого-то за спиной девушки и нахмурился: – С вами всё в порядке?
– Не люблю тесные пространства, – соврал Кристиан. – Потом я понял, что уйти будет не вежливо и вернулся, извините.
«Врет он всё-таки отвратительно», – подумала в ужасе Саша.
– Мы всё узнали? – спросил Фишер у нее.
– Думаю, да, – ответила Саша. – Спасибо.
«Тревога и недоверие. Он раскусил Фишера, понял, что мы здесь – не просто так», – тем временем думала она.
Саша не мешала ему размышлять, так что они вышли во двор молча, сопровождаемые санитаром, затем прошли через будку охранника. Только вместо того, чтобы двигаться к машине, Кристиан неторопливо пошел к обочине дороги. Там шеренгой стояло несколько автомобилей. Их было немного, но из всех выделялась одна золотистая, вытянутая шевроле. Кристиан повернулся к Саше:
– Черный джип недалеко от себя видишь?
– Вижу.
– Он меня не интересует, но ты за него спрячешься, когда я скомандую.
«Просто действуй пока, не задавая вопросов, – терпеливо велела Саша растущему внутри любопытству. – Потом разберешься в смысле этих нелепых манипуляций».
– Хорошо.
Кристиан похлопал себя по карманам, точно что-то ищет, нагнулся к земле, а потом прошептал:
– Сейчас.
Саша юрко спряталась за массивной машиной, подыгрывая ему. Кристиан отчетливо заговорил:
– Здесь слепое пятно, нас не видит охрана.
Когда он вытащил из кармана длинный, складной, металлический прут, Саша обреченно кивнула:
– Если меня поймают, я выдам тебя с потрохами. Думаешь, владелец не поймет, кто влезал в машину?
– Обязательно поймет, оценит наглость. Но никто не станет на тебя заявлять. Кроме того, здесь может находиться интересный довесок к собранным в кабинете сведениям.
– Ты не узнал там ничего. А я узнала.
– Признаться, я не особенно слушал доктора. Люди постоянно несут чепуху. Твоя задача – внимать им, а моя – допрашивать предметы и обстановку. Кстати, что ты узнала?
– Нечто странное. Он кого-то боится, и это связано с тем, что он не ставил в известность полицию касаемо исчезновений. Когда я упомянула лилии с кровью, он слушал, как человек, который очень не хочет обращать внимания на данный факт.
– То есть, он догадывается, кто убийца, и покрывает его?
– Потому что боится, – кивнула Саша. – Всё сходится.
– Ничего не сходится. Это – голая гипотеза, бояться он может кого угодно. Главный вопрос – почему они не заявили в полицию?
– Берегут репутацию. Если из клиники так легко похитить пациента, это может навлечь на них проблемы, – ответила шепотом Саша.
– Снова голое предположение. На сей раз ты ошибаешься. И я тоже. Нам сейчас нужно понять, где именно. А теперь не мешай мне.
Повозившись меньше минуты, он открыл дверцу и на несколько секунд застыл, превратившись в само внимание. Затем сфотографировал на телефон пассажирское сиденье спереди и заглянул на заднее. Скотчем приложился к обивке и, качая головой с ядовитой усмешкой, сунул невидимую Саше улику в карман.
Потом они тем же путем добрались до джипа, поднялись и отправились к своей машине.
– Пока я допрашивал кабинет, ты изучала врача. Говори.
Саша поспешно вытащила из кармана свой блокнот.
– Сначала казался мне спокойным, но, когда ты подошел и попросил сигареты, стал ощутимо нервничать.
– Дальше?
– С подвалом что-то не так. Он часто жестикулировал и повышал голос. Там странно пахнет. Я не стала говорить вслух, но, Крис, он что-то прячет недалеко от щитовой. Я теряюсь, правда, где именно. Заподозрила тайный ход… только не смейся.
– Конечно, там есть тайный ход. И теперь я знаю, где. Говоришь в районе щитовой?
– Как… как ты понял?
– Позже, – бросил он. – Продолжай.
Саша вздохнула и размяла шею, поморщившись от боли и в сотый раз обещая себе избавиться от привычки хрустеть суставами.
– Когда ты солгал ему, он это понял. И все бы это поняли, – добавила она наигранно сердясь. – Актер из тебя никакой. В результате ты сильно напугал его, жди последствий.
– Конкретно?
– Ты видишь у меня где-то хрустальный шар для предсказаний?
– Предположи, – процедил Кристиан.
– Я попытаюсь, – съязвила она. – Было бы логично, если бы он велел охране никогда больше не пускать нас на порог клиники.
