Теперь теплица напоминала диковинное святилище сонного царства.
Беспомощные и обреченные на смерть без своего садовода, лилии должны будут погибнуть.
Детектив развернулся, закрыв за собой дверь теплицы. Нижнюю часть его лица его скрывал шарф, голову он прятал под капюшон с низким, опущенным до носа, краем. Кристиан обошел территорию, проверил, сколько осталось патронов и открыл дверь дома.
Он почувствовал, как от локтей к кончикам пальцев пробежались искорки теплого электрического тока – наслаждение перед возмездием почти щекотало его ноздри. Как и много лет назад, он чувствовал себя охотником.
Раньше, чем кто-то начал что-то понимать, что происходит, детектив исчез. На самом деле, Кристиан просто успел перекатиться в полумраке комнаты прямо под ноги одному из двух наемников, пытавшихся устроить на гостя засаду. Фишер по-медвежьи мощно, свалил его на пол и резким, точным ударом оглушил, воспользовавшись рукояткой травматического оружия. Второй в это время пытался не зевать и использовать нож, но ему в лицо сверкнуло металлическое, черное око пистолета. «Патлатое недоразумение», как им сообщили о Кристиане, оказался немного более проблемной целью. Наемник с ножом попятился и побежал. Фишер не опускал оружия, пока не скрипнула сетчатая решетка забора, что говорило о полном дезертирстве противника.
Профессионалов нанять даже не подумали. Тощий, сказали им, типичный бумажный жук. Ничего, сказали им, он вам не сделает. Только пушки его берегитесь, но вряд ли он станет стрелять – не псих же. Примерно такие сведения были у них. Правда, они устарели и были получены до того, как Фишер устроил библейскую казнь в психиатрической клинике.
Кристиана из-за тонких, почти нежных черт лица, длины волос и худощавости, часто не воспринимали всерьез. Он производил впечатление этакого утонченного юноши из колыбели избалованного детства. Только очень опытный, натренированный взгляд угадывал в этой худощавости жилистость, а в манере поведения – привычку всегда искать наиболее безопасное и контролируемое место в пространстве.
Подхватив на спину бессознательного мужчину, Фишер с трудом перевалил грузное тело на кровать, и связал ему какой-то садовой ветошью руки, фиксируя их на спинке кровати. Затем он сел на него верхом и прижал ко лбу своего пленника пистолет, вежливо сообщив:
– Я вынужден вас допросить.
– Мне ничего не известно…
– Не следует себя недооценивать, – почти утешительно сказал он. – Куда отвозят людей из психиатрической клиники?
– Странный ты тип. Я думал, ты о своей девке спросишь…
– Это не приоритетно. Я так сильно задержался, что она может быть мертва.
– Нет, ты просто надеешься найти ее там же, куда свозят остальных, потому что догадался, что их депортируют туда живыми, – пробормотал его пленник. – Всё верно, она там. Только я больше ничего не скажу. Какой смысл, если ты меня убьешь?
Кристиан вздохнул, закатил глаза, меланхолично вытащил из пистолета патрон и демонстративно ножом сделал на нем надпил. Затем с тем же безмятежным видом высыпал порох на лоб своего пленника, достал зажигалку и медленно улыбнулся:
– Умирать можно по-разному…
Во взгляде наемника мелькнуло понимание того, что он не собирается страдать за своих нанимателей.
– Ладно, я скажу тебе, где они.
Узнав всё необходимое, включая точный маршрут проезда и имя нанимателя, Кристиан сказал с облегчением:
– Прекрасно, очень разумно. У меня последний вопрос. Кто убил хозяина дома?
Расслабившийся было пленник выпалил:
– Нея!
– Понимаешь, у твоего напарника есть нож. А у тебя оружия нет, поэтому ты и воспользовался камнем, – детектив щелкнул зажигалкой.
В следующую секунду дом и часть поля огласил нарастающий человеческий рев, перерастающий в нечеловеческий.
* * *
Она очнулась в темноте и холоде. Запястья сдавливали наручники, которыми были прикованы обе ее руки к кровати. Когда глаза привыкли к сумеркам, она поняла, что находится в деревянном, длинном бараке, вдоль его стен стояли двухъярусные, узкие койки с номерами. На каждой кто-то лежал, причем, совершенно неподвижно. Около трех кроватей стоял штатив с капельницей.
Голова болела, Сашу сильно тошнило, сотрясение вышло сильным.
«Господи, если я выберусь, клянусь, что не брошу это агентство, потому что, каков бы ни был его владелец, но он сражается со злом. Пошли мне своего ангела, и пусть он спасет меня. Потому что сама я точно не выберусь».
Саша была очень неловкой от природы, тело ее не слушалось. Она не умела взламывать наручники, да и нечем тут было провернуть такой фокус.
Через пятнадцать минут дверь открылась, и Саша по полоскам света поняла, что время близится к вечеру. К ней пришла невысокая, полноватая женщина с грубыми чертами лица и несколько кривым ртом. В руках она держала толстую тетрадь и ручку, ее плечи укрывала довольно дорогая шуба. От нее пахло кофе и чем-то сладким.
– Ну, привет, милая! Как твое настоящее имя? Давай, отвечай, чего молчишь?
– Вы все умрете, – спокойно сказала Саша. – Он не любит, когда трогают его вещи. К сожалению, он считает меня своим приобретением… Если вы меня вернете, у вас еще будет шанс.
Она вздохнула, посмотрела в потолок:
– Да, я слышала про пожар.
«Какой пожар?» – в груди Саши похолодело. Если Кристиан где-то устроил пожар, то она немного недооценила степень его ярости.
– Но он же у тебя не супергерой. Тут охрана – не медики в халатах, а вооруженные ребята. Одна автоматная очередь, и нет твоего заступника. Только ты зубы мне не заговаривай, хорошо? – она по-прежнему говорила мягко и доброжелательно. – А то я обижусь немножко. Ну? Так как тебя звать?
– Давайте так. Вы ответите на мой вопрос, а я на ваш.
– Тоже мне Ганнибал Лектор, – улыбнулась женщина и повернулась в сторону выхода: – Эй, ребят, идите-ка сюда, мне помощь ваша нужна.
Саша посмотрела в стену, чувствуя, как напряглись ее мышцы.
– Сейчас пороть будем, – весело сообщила женщина.
«Ну, хоть не убивать. Пока им нужно от меня что-то знать, я жива…»
– А плетка где для быков? – спросил равнодушный мужской голос.
– В сарае, мальчики, в сарае… Может, скажешь, всё-таки? – спросила полушепотом медсестра-изувер.
Саша посмотрела ей в глаза с ненавистью:
– Меня зовут Диана. Теперь это моё настоящее имя.
– Как принцесса, да?
– Типа того.
– Люблю, когда у пациентов есть чувство юмора. Ничего, сейчас вместе посмеемся.
Обычно если Саше грозила опасность – она просто уходила из реальности. У нее было хрупкое и неуклюжее тело, злой язык, непокорность, упрямство, способность лгать и богатое воображение.
