Таким образом, Кристиан не ожидал, что на его дежурный звонок в квартиру из домофона кто-то ответит.
– Заходи, – прозвучало отрывистое приглашение.
Кристиан нахмурился, помедлил и сказал:
– Ты же не ведешь это расследование…
Параллельно с этим он прокручивал в голове, все ли убрал за собой после пожара в больнице.
Будь рядом Саша, она бы констатировала, что голос этого человека ей не нравится, и лучше бы Фишеру взять наизготовку оружие, а детектив снисходительно обозвал бы ее капитаном Очевидность и велел оставаться в машине.
Кристиан медленно поднимался по чисто убранной парадной лестнице с ковром, дошел до квартиры с дверью вульгарно-бордового цвета.
Обоняние и слух у него были поистине звериными, словно организм пытался усилением рецепторной системы восполнить глубокий недостаток интуиции. Детектив чувствовал запах ярости.
Кристиан, вооружившись наглостью, по причине которой его в отделе за спиной называли Наковальня – он всегда обрушивался грубо не вовремя, но с эффективными последствиями – всё же вошел.
Он увидел высокого человека лет пятидесяти, довольно широкого в плечах и с прекрасной осанкой. Его короткие, седые, но еще густые волосы были откинуты назад и открывали большой, сильно испещренный морщинами, лоб. У него были большие, но неприятно проницательные серые глаза, глядя в которые, трудно было бы лгать. Это был отец Кристиана. Заложив руки за спину, он стоял около Виталия Самойленко, немилосердно привязанного к стулу умелой рукой, словно связанный кролик у ног охотника. Взгляды отца и сына трудно было назвать теплыми. Так смотрят друг на друга враги и шахматисты на чемпионате.
Кристиан молчал.
– Слышал, ты новое дело взял, – начал отец.
– Я ищу сбежавшую пациентку из психиатрической клиники.
– Ну да, – рассеянно проронил он. – Из… той самой больницы, где пожар случился. Слышал об этом?
– Конечно.
– Знаешь, странное дело. Вроде бы, очевидный и грубый поджог, зверские убийства, а свидетелей нет.
– Их никогда нет. Люди молчат, если что-то видят, потом этим овцам стыдно, но они никогда не исправляют ситуацию.
– И ни одного следа, который бы указывал на поджигателя.
– Мало ли сидит в таких заведениях сумасшедших.
– А чего сюда пришел? – негромко спросил отец.
– Хотел еще раз допросить заведующего. По всей видимости, что-то с ним случилось?
Отец Кристиана медленно подошел к нему и сказал:
– А это, друг мой, не важно. У тебя есть свидетель. Задавай ему вопросы, но только при мне.
– Кто это и как он связан с девушкой, которую я ищу?
– Мозги мне не пудри и задавай ему вопросы об адресе, где скрывается Василий Вячеславович. Ты же был в той деревне. В Шуваево.
– Был. Но очень давно и по другому делу, – Кристиан не лгал, это давалось ему с трудом.
– Послушай, ты за идиота меня держишь? Сестра нашего пациента сдаваться пришла сама в полицейский, мать его, участок! Ты думаешь, я не понял, чья это работа?
– Понятия не имею, о чём ты.
– Кристиан, может, тебе в отпуск слетать? На север… А?
Фишер скрипнул зубами. Обычно эта фраза отрезвляюще действовала на непокорного сына. Но почему-то не в этот раз.
– Вы, – прошептал он, сделав шаг к отцу, – держите меня под контролем, как пса на привязи! Вы ведь не того, что я в разгул пойду, опасаетесь. Вы опасаетесь того, что я создал…
– Я смотрю, тебе и правда отпуск нужен!
Кристиан улыбнулся:
– Не горячись, пап. Тебе нельзя нервничать. За то время, что я под вашу дудку пляшу, насколько увеличился реальный процент раскрываемости? Сколько было поймано? Именно. И доказательств твоих предположений у тебя нет. Не ты один решаешь вопрос насчет моего… отпуска.
Отец смотрел на обычно сдержанного и корректного Кристиана с тревогой. Он мрачно спросил:
– Какая муха тебя укусила?
– Я занимаюсь расследованием сбежавшей пациентки. И допрашивать никого не буду. Между этим типом и ней нет никакой связи. Я просто огляжусь тут и уйду.
– Что бы сейчас ни меняло тебя, Крис. Что бы тобой ни двигало… – произнес отец, – я найду это.
Фишер ничего не ответил. Он со спокойной бесцеремонностью вошел в одну из спален и сказал, кивнув в сторону большого аквариума:
– Похоже, врачу нравились золотые рыбки?
Его отец сумрачно молчал.
Кристиан, заложив руки за спину, рассматривал комнату с аквариумом. И это Виталию не понравилось. До сего момента он внимательно слушал и сидел на стуле. Их ссора ему нравилась. И ему нравилось, что расколоть его не могут. Но внимание к аквариуму ему не нравилось совсем.
Фишер наклонился к нему, праздно наблюдая за рыбками. Неожиданно детектив ловко, по-кошачьи, сунул руку в аквариум.
– Ты и представить не можешь, насколько наркоманы предприимчивы, – покачал он головой, глядя на мертвую рыбку: – Одна из них явно слегка перебрала с порошком. Наверное, он лопнул или развязался. Несчастное создание, – хотя нисколько не сочувствовал, конечно.
На глазах присутствующих он вынул небольшой пакетик с белым порошком из воды.
– Что там? – сурово спросил отец Кристиана Виталия. Тот с видом стоика обреченно смотрел в сторону. Неожиданно он зарычал, как зверь, обе его руки непонятно как оказались на свободе. Горячая боль полоснула Кристиана по левому боку чуть ниже ребер, из его тела торчал тонкий, но очень острый нож. Вместе с тем Фишер выстрелил электрошокером в свидетеля. Глядя, как тот дергается от боли, Кристиан мрачно посмотрел на отца, прижимая тыльную сторону руки к ране:
– Возьми наркотики. Не знаю, может, они связаны с твоим делом…
Отец хладнокровно смотрел на то, как кровь течет по футболке Фишера.
– Ты ничего здесь не узнал.
– Я просто собирался допросить заведующего. Его тут нет, и мне здесь делать нечего.
– Кристиан, – сказал его отец, когда он отдал ему пакетик с порошком, – если каким-то чудом наш главный подозреваемый сам придет сдаваться, я поставлю перед смотрящей комиссией вопрос… Ты понимаешь?
– Ты этого не сделаешь, – улыбнулся Фишер. – Я помогаю тебе. И не нарушаю правил.
Поджав губы, отец ничего не ответил. Когда Кристиан вышел за дверь, он посмотрел на порошок в своей руке, потом с любопытством посмотрел на Виталия, валявшегося на полу. Взгляд у него был печальный и уставший.
У меня есть время – десять минут на то, чтобы добраться до машины и вколоть себе стимулятор. Если задержусь, кровотечение перейдет в другую стадию, мои когнитивные функции снизятся – нервная система экономит энергию и готовится к спящему режиму. Нож прошел глубоко, крови слишком много…
