– Подождите… – задыхаясь, проговорил он, но все же остановился.
– Вы встретили сейчас кого-нибудь? – требовательно спросил я. – Шевалье Футэйна?
Он покачал головой.
– Нет, но… – Лицо рекламщика было белым, как бумага, когда он повернулся ко мне. – Хесс Деминг сошел с ума. Мне нужно немедленно связаться с газетами.
Я сбежал по лестнице и схватил его за руку.
– Что вы имеете в виду? – рявкнул я. – Хесс был в порядке, когда я уезжал. Немного пьян – только и всего.
Лоб рекламщика блестел от пота.
– Это ужасно… Я еще точно не знаю, что случилось. Похоже, его жена – Сандра Колтер – ожила во время кремации. Ее видели через окно – знаете, такое окошечко в печи – и слышали ее крики. Хесс вытащил ее слишком поздно. Он совершенно спятил, понес какой-то бред. Врачи сказали – летаргический сон… Мне нужно добраться до телефона, мистер Прескотт!
Он вырвался и побежал в направлении здания администрации. Я сунул руку в карман и достал клочок бумаги. Это была записка, которую я нашел в доме Хесса Деминга. Слова прыгали у меня перед глазами. Я раз за разом повторял себе:
– Этого не может быть! Такого просто не может быть!
Я имел в виду не оживление Сандры Колтер во время кремации. Это можно вполне правдоподобно объяснить – летаргия. Но вместе с другими событиями оно привело к некому заключению – и это заключение я не осмеливался принять даже мысленно.
Что сказал бедный Форрест? Шевалье повез Джин в «Гроув»? Ну, ладно…
Такси все еще ждало меня. Я сел в машину.
– В «Амбассадор», – мрачно сказал я водителю, – двадцать долларов, если не будете обращать внимания на светофоры.
3. Черный гроб
Всю ночь я прочесывал Голливуд – безуспешно. Я обнаружил, что в «Гроув» ни шевалье Футэйн, ни Джин не появлялись. И никто не знал адреса шевалье. Телефонный звонок в студию, уже сходящую с ума от трагедии с Хессом Демингом и убийства Форреста, ничего не дал. Я безуспешно проверил ночные клубы: «Трокадеро», «Санди», все три «Браун Дерби» – приличные клубы, известные с восьмидесятых годов прошлого столетия, – и тоже ничего не узнал. Дюжину раз я звонил Джеку Харди, но никто не брал трубку. Наконец, в частном клубе в Кулвер-Сити, мне впервые улыбнулась удача.
– Мистер Харди наверху, – с обеспокоенным видом сообщил владелец клуба. – Надеюсь, все в порядке, мистер Прескотт? Я уже слышал о Деминге…
– Нормально, – отмахнулся я. – Проведите меня к нему.
– Он должен проспаться, – признался владелец. – Он был пьян в стельку, и я велел запереть его наверху, где он будет в безопасности.
– Не в первый раз, да? – подмигнул я ему. – Все равно, разбудите его… Ну, дайте побольше кофе, черного. Я должен… мне нужно поговорить с ним.
Но прошло полчаса, прежде чем Харди оказался в состоянии понять, кто я такой и о чем говорю. Он сидел на кушетке, мигал по-совиному, но постепенно в его запавших глазах разгорался огонек разума.
– Прескотт, – наконец сказал он, – почему ты не можешь оставить меня в покое?
Я наклонился над ним и, тщательно выговаривая слова, чтобы он точно понял, произнес:
– Я знаю, кто такой шевалье Футэйн.
Я ждал либо ужасного, невозможного подтверждения, либо слов, которые убедят меня, что я сумасшедший дурак.
Харди тупо уставился на меня.
– Как ты узнал? – прошептал он.
Я испытал ледяной шок. До этого момента я еще не верил, несмотря на все доказательства. Но теперь Харди подтвердил подозрения, которым я отказывался верить.
Я не ответил на его вопрос, а вместо этого спросил:
– Ты знаешь о Хессе?
Он кивнул, и, увидев, как мучительно исказилось его лицо, я чуть было не пожалел его. Но меня остановилась мысль о Джин.
– Ты знаешь, где он сейчас?
– Нет. О чем ты говоришь? – внезапно вспыхнул Харди. – Ты с ума сошел, Март! Подумай сам…
– Я не сошел с ума. И Хесс Деминг тоже.
Он посмотрел на меня, как собака, которую только что ударили.
– Ты собираешься рассказать мне всю правду? – мрачно поинтересовался я. – Откуда у тебя эти отметки на горле? Как ты встретился с этим… существом? И куда он увез Джин?
– Джин! – Харди действительно был поражен. – Увез ее… Я не знал этого, Март… Клянусь, что не знал. Ты… Мы были с тобой хорошими друзьями и… и я скажу тебе правду… ради тебя и Джин… Хотя теперь, наверное, уже слишком поздно…
Я шевельнулся, он быстро взглянул на меня и продолжал:
– Я встретил его в Париже. Я искал там новых ощущений… но такого не ожидал. Это был Клуб Сатанистов – дьяволопоклонников. Обычная вещь – дешевое тайное богохульство. Но там я встретил… его. Он может быть обворожительным парнем – когда захочет. Он заставил меня рассказать о Голливуде – и о здешних красотках. Разумеется, я немного прихвастнул. Шевалье спрашивал меня о звездах. Действительно ли они и в жизни столь прекрасны, как на экране. Он слушал меня с голодными глазами, Март. А затем, однажды ночью, у меня был кошмар. Чудовищный черный ужас, который вполз в окно и напал на меня – укусил за горло. Это был сон… или я думал, что это сон. А после… Я оказался в его власти. Он открыл мне правду. Он сделал меня своим рабом, и я не мог этому противостоять. У него силы… нечеловеческие.
Я облизнул пересохшие губы.
– Он заставил меня привезти его сюда, – продолжил Харди, – и представить как новое открытие, которое будет играть главную роль в «Жажде крови», – я рассказывал ему об этой картине еще до того, как… узнал. Как, должно быть, он смеялся надо мной! Он заставил меня служить ему, держать фотографов и операторов подальше, проверяя, чтобы возле него не было ни камер, ни зеркал. А в награду… он позволял мне жить.
Я понимал, что должен испытывать презрение к Харди, служившему такому отвратительному Злу. Но не испытывал.
– А как насчет Джин? – спокойно спросил я. – Где живет шевалье?
– Ты ничего не сможешь сделать, Март, – сказал Харди. – У него под домом хранилище, где он остается на день. Хранилище нельзя открыть, кроме как ключом, который он всегда держит при себе – серебряным ключом. Дверь ему делали на заказ, а потом он сам что-то добавил к ней, чтобы ее невозможно было открыть, кроме как этим единственным ключом. Даже динамит не поможет, сказал он мне.
– Таких тварей… их можно убить, – заметил я.
– Не так-то просто. Сандра Колтер стала его жертвой. После смерти она тоже превратилась в вампира, спящего днем и оживающего по ночам. Ее уничтожил огонь, но нет никакого способа проникнуть в хранилище под домом Футэйна.
– Я не думал об огне, – сказал я. – Нож…
– В сердце, – нетерпеливо прервал меня Харди. – Да – и обезглавить. Я сам думал об этом, но ничего не мог сделать. Я… я его раб, Март!
