– И вы им рассказали?
– Нет.
Ли откинулся на спинку стула с озадаченным выражением лица, а Карсон медленно продолжил:
– Хотя, на самом деле, я не совсем уверен…
– Что вы имеете в виду?
– Мне кажется… у меня осталось неопределенное впечатление, что я видел в последнее время сны. Но точно утверждать не могу. Видите ли, я не помню ничего из этих снов. И… О, вполне вероятно, что мысль о снах внушили мне ваши коллеги-оккультисты!
– Возможно, – сказал Ли, вставая, затем немного помялся. – Мистер Карсон, я хочу задать вам довольно неожиданный вопрос? Вам действительно необходимо жить в этом доме?
Карсон покорно вздохнул.
– Когда мне впервые задали этот вопрос, я объяснил, что хотел найти тихое место для работы над романом и что мне подошло бы любое тихое место. Но найти их не так-то легко. Теперь, когда у меня есть эта Комната Ведьмы, где так легко работать, я не вижу причины, почему должен переезжать и, вероятно, нарушить свое расписание. Я уеду из этого дома, когда закончу роман, а потом вы, оккультисты, можете прийти сюда и превратить его в музей или сделать все, что хотите. Меня это не интересует. Но пока роман не закончен, я намерен оставаться здесь.
– Действительно, – потер подбородок Ли. – Я могу понять вашу точку зрения. Но… Неужели в доме не нашлось другого места, где вы могли бы работать? – мгновение он наблюдал за лицом Карсона, затем быстро продолжил: – Я не ожидаю, что вы мне поверите. Вы – материалист. Как и большинство людей. Но некоторым из нас известно лежащее выше и вне того, что люди называют наукой. Существует большая наука, основанная на законах и принципах, непостижимых среднему человеку. Если бы вы читали Мэчена, то помнили бы, что он говорит о пропасти между миром духовным и миром материальным. И о возможности преодолеть эту пропасть. Комната Ведьмы – как раз такой мост! Вы слышали о Галерее шепотов?
– О чем, – поморгал глазами Карсон. – Но ведь…
– Это аналогия – просто аналогия. Человек может прошептать что-нибудь в этой галерее – или пещере, – и если вы будете стоять в определенном месте на расстоянии в сотню футов, то услышите этот шепот, хотя на расстоянии десяти футов ничего слышно не будет. Это простая акустика… звук собирается в фокус. Но этот принцип может быть примерен и к другим вещам помимо звука. К любым волновым импульсам – даже к мыслям!
Карсон попытался прервать его, но Ли продолжал:
– Черный камень в центре вашей Комнаты Ведьмы – один из таких фокусов. Когда вы сидите в этом черном круге, то у вас повышается чувствительность к определенным колебаниям – определенным мысленным командам… опасная чувствительность! Как вы думаете, почему ваш ум так ясен, пока вы работаете там? Это обман, ложное чувство ясности… Вы являетесь просто инструментом, микрофоном, настроенным принимать определенные пагубные колебания, природу которых не можете постигнуть!
Лицо Карсона выражало изумление и скептицизм.
– Но… Не хотите же вы сказать, что действительно верите…
Ли отступил на шаг, глаза его притухли, опять став мрачными и холодными.
– Ладно. Но я изучил историю вашей Эбигайл Принн. Она тоже разбиралась в супернауке, о которой я вам говорил. И использовала ее со злыми целями – это называется черной магией. Я прочитал, что в свое время она прокляла Салем – а проклятие ведьмы может быть ужасной штукой. Можете ли вы… – он поднялся, кусая губы, – можете ли вы, по крайней мере, позволить мне прийти к вам завтра?
Почти ненамеренно Карсон кивнул.
– Но, боюсь, вы напрасно потратите свое время. Я не верю… Я имею в виду, что я… – он запнулся, с недоумением поняв, что не может подобрать слова.
– Просто я хочу убедиться, что вы… Что с вами все в порядке. Если вы сегодня ночью увидите сны, то попытайтесь запомнить их, ладно? Это частенько срабатывает, если постараться запомнить сон сразу после пробуждения.
– Хорошо. Если я увижу сон…
Этой ночью Карсон действительно увидел сон. Он проснулся перед рассветом с неистово колотящимся сердцем и странным чувством беспокойства. Где-то в стенах и под полом слышалась крысиная возня. Писатель поспешно встал с кровати, дрожа в холодной серости занимающегося утра. Луна все еще слабо сияла в бледнеющем небе.
Затем он вспомнил слова Ли. Он видел сон – это он знал точно. Но вот о чем был сон – другой вопрос. Карсон совершенно не мог его вспомнить, а когда попытался, осталось лишь неопределенное впечатление чего-то шевелящегося во тьме.
Карсон быстро оделся, потому что утренняя неподвижность старого дома действовала на нервы, и вышел купить газету. Для магазинов было еще слишком рано, но он отправился на запад к ближайшему углу в поисках разносчика газет. И пока шел, его взгляд скользил по крышам зданий, почему-то смутно знакомых и тревожащих душу. Но – и это было самым фантастичным – Карсон точно знал, что никогда прежде не бывал на этой улице. Он почти никогда не проходил по этой части Салема, поскольку был ленив по природе. Но все же странное чувство, что он помнит эти места, становилось все более ярким, пока писатель продолжал свой путь. Он дошел до угла и, не раздумывая, повернул налево. Странное чувство усилилось. Карсон шел медленно, размышляя на ходу.
Вне всяких сомнений, он уже ходил этой дорогой – и, вполне вероятно, тогда настолько глубоко задумался, что не запомнил дорогу. Несомненно, это все объясняло. Но все же, когда Карсон повернул на Чартер-Стрит, то ощутил вокруг какое-то движение. Салем пробуждался. Безразличные ко всему польские рабочие спешили на свой завод. Проехал случайный автомобиль. Впереди на тротуаре собралась толпа. С чувством нависшей беды, Карсон ускорил шаги. И, испытав шок, увидел, что идет мимо кладбища на Чартер-Стрит, старинного, известного под названием «Место захоронения». Он поспешно пошел сквозь толпу. До ушей Карсона дошли приглушенные разговоры, а затем перед ним вдруг оказалась огромная, обтянутая синим спина. Карсон взглянул через плечо полицейского, и у него перехватило дух.
К железной ограде, огораживающей старинное кладбище, сидел, прислонившись, человек в дешевом, безвкусном костюме. Он так сильно стискивал ржавые прутья ограды, что на волосатых руках вздулись мускулы. Человек был мертв, и на лице его, смотревшем в небо под безумным углом, застыл безумный ужас. Побелевшие глаза выпучены, рот искривила невеселая усмешка.
Стоявший рядом с Карсоном повернул к нему побледневшее лицо.
– Выглядит так, словно бедняга испугался до смерти, – хрипло сказал он. – Не хотел бы я видеть то, что увидел он. Только взгляните на его лицо!
Карсон машинально отступил, чувствуя, как ледяное дыхание неведомого веет ему в лицо. Он потер рукой глаза, но мертвое, искаженное лицо все еще маячило перед ними. Карсон пошел назад той же дорогой, потрясенный и слегка дрожащий. Взгляд его машинально скользил по могилам и памятникам, усеивающим старое кладбище. Здесь никого не хоронили уже больше столетия, и покрытые лишайником надгробные плиты, с крылатыми черепами, толстощекими херувимами и траурными урнами, казалось, дышали миазмами древности. Что же напугало до смерти этого человека?
