— Я был бы вам очень признателен, господин Кеннер, — наконец сказал он умоляюще, — если бы вы сообщили сиятельной, что я не в силах решить этот вопрос. Даже если я сейчас своей властью приму решение о выдаче лицензии, оно будет недействительным без подписи господина Остромира.
— Без подписи господина Остромира Грека, начальника Работного приказа? — уточнил я.
— Совершенно верно, — подтвердил Филип.
— То есть выдача этих лицензий контролируется непосредственно Греком, — задумчиво сказал я. — И с каких пор у вас установлен такой порядок?
— С недавних, — ответил Роговски. — Буквально за день до того, как к нам поступил ваш запрос на выдачу лицензии, было издано распоряжение, что все решения о выдаче лицензий четвёртой группы подлежат обязательному визированию.
— Ну что же, почтенный, — сказал я, — я вижу, что и в самом деле источник проблем вовсе не в вас, и готов походатайствовать за вас перед сиятельной Драганой. Но услуга за услугу — расскажите мне, что вас подвигло на эту встречу. Ещё несколько дней назад вас ничего не беспокоило. Только честно, пожалуйста — я чувствую ложь, так что не отнимайте у меня время глупыми историями.
Роговски заколебался. Он потел, мычал, и находился на грани паники.
— Я гарантирую вам конфиденциальность, — торжественно добавил я, и он решился.
— Дело в том, господин Кеннер, что господин Остромир потребовал от меня вести себя определённым образом, но при этом обещал мне полную защиту. Я не мог отказаться, поймите! — он почти выкрикнул это, сделав несчастное лицо. — Но вчера я совершенно случайно услышал обрывок разговора… в общем, господин Остромир обеспокоен последними событиями. Я проанализировал те намёки, что проскользнули в этом разговоре, и понял, что меня специально впутали в это дело, чтобы сделать жертвой.
— Вы имеете в виду, подставить вас сиятельной в качестве виноватого, — уточнил я, — так, чтобы потом поставить ей в вину то, что она из своих личных интересов расправилась с честным и принципиальным чиновником?
— Именно так, господин Кеннер, — закивал тот. — Вы поняли всё совершенно правильно. Причём такая расправа ничего бы не изменила, потому что тот, кто меня сменит, точно так же не сможет решить вопрос с лицензией.
— Вот сейчас картина окончательно прояснилась, почтенный, — отметил я. — Кстати, вы не поняли с кем разговаривал Грек? Нет? Жаль. Но неважно. Я поговорю с сиятельной о вас, и попробую её убедить, что вы наш друг. А нам с вами встречаться больше не стоит, это может привлечь к вам нежелательное внимание. В случае чего будем держать связь через Стоцкую. Она вас предупредит, если возникнет какая-либо опасность. И вообще, обращайтесь к ней в случае любых трудностей, мы вам обязательно поможем.
А ещё Стоцкая гораздо лучше меня умеет использовать завербованных агентов, кем с этого момента и является Филип Роговски, честный и принципиальный чиновник Работного приказа.
* * *
Наконец-то эта безумная неделя закончилась, и я с облегчением встретил выходной. Вообще-то, в выходные разные пакости случаются с неменьшей частотой, но всё равно подсознательно воспринимаешь выходной как день отдыха, в том числе и от житейских проблем.
В этот выходной мы, наконец, смогли устроить давно обещанную вечеринку-новоселье для своих. Под «своими» подразумевались наши компаньоны по путешествию Алина с Драганой. Я бы позвал ещё и Стефу Ренскую, но мама воспротивилась, сказав, что к Стефе она относится в принципе хорошо, но пока не готова принимать Ренских в близком кругу. Я не стал настаивать, поскольку так и предполагал — мама очень трудно прощает свои обиды, и наверное, потребуются годы, прежде чем Ренские снова станут для неё своими. А что касается сроков возможного примирения с Ольгой, то я даже гадать не рискну. Скорее всего, никогда.
Как положено, гости принесли подарки на новоселье. Стандартные подарки вроде пылесоса или чайника в нашем кругу не были приняты, так что они ограничились предметами искусства, а именно скульптурой. Гана подарила небольшую статуэтку — как она объяснила, греческую скульптуру ранней архаики. Не особо в этом разбираюсь, но Ленка изрядно возбудилась. С моей точки зрения, скульптура выглядела весьма примитивной, но моим мнением не поинтересовались, а я ещё в прошлой жизни научился держать своё мнение при себе, когда его не спрашивают.
Меня больше поразил подарок Алины, который она создала сама — веточка ландыша, на верхнем изгибе которой сидела, скрестив ножки, фея с прозрачными крылышками и лицом Ленки. Это было сделано из какого-то материала, окрашенного в нежные пастельные тона, и накрыто прозрачным стеклянным колоколом. Искусность работы и проработанность деталей потрясала, а лепестки цветков были такими тонкими, что почти просвечивали насквозь.
— Лина, из чего это сделано? — поражённо спросил я. — И как это хранить? Это же может сломаться от малейшей тряски.
— Нет, от тряски не сломается, — улыбнулась Алина. — Это монокристаллический лёд с небольшими примесями для цвета. Ронять не стоит, конечно, но если обращаться осторожно, то всё будет нормально.
— А этот лёд не растает?
— Не растает, это не водяной лёд.
— Невероятная работа, — совершенно искренне сказал я. — Ты настоящий талант, Лина.
— Мало кто может сравниться со мной в работе со льдом, — пожала она плечами. — Аспект сильно ограничивает, но и многое даёт взамен.
Гостей я провёз по поместью, хотя у нас пока похвастаться было особо нечем, разве что нашей усадьбой да посёлком слуг. Святилище — это только для членов семьи, базу охраны посторонним видеть ни к чему, а больше у нас ничего и не было. Прочая территория ещё только благоустраивалась, и работы там было ещё на пару лет, прежде чем рабочие проложат все дорожки и аллейки, и поставят многочисленные беседки и павильоны.
Так что гулять мы не стали, тем более что недолгие осенние солнечные дни уже закончились, и зарядили бесконечные мелкие дожди. Погода стояла совсем не для прогулок, и экскурсия быстро закончилась в малой гостиной.
— Где ваша Кира-то? — полюбопытствовала Алина.
— Я отправил её на курорт, — ответил я. — Приказал найти там пару горячих парней и как следует оттянуться.
— Как бы ей хуже не стало от твоего доморощенного лечения, — поморщилась мама и пояснила для Алины: — У нас есть прекрасный психолог, я предлагала её Кеннеру, но он решил по-своему.
— Я уверен, что девушка в её возрасте вполне способна справиться со своими психологическими проблемами без чужой тётки, которая копалась бы у неё в душе, — фыркнул я. — Немного отвлечётся, первоначальный шок уйдёт, и вся влюблённость рассеется как дым.
— Не знаю, может быть, ты и прав, — вздохнула мама. — Я в своё время очень тяжело переживала. Если бы меня Ната Менцева не поддержала, не знаю, как бы я всё это перенесла.
А ведь и в самом деле, Борис Ярин её тоже по сути предал — сразу же отказался от неё, как только Ольга её выгнала. С отцом мне действительно не повезло — такими папашами не гордятся. Хорошо ещё, что он осознал ситуацию и от нашей семьи держится подальше, а то ведь я мог бы не выдержать и взять на душу грех.
