— Да, так будет лучше всего, — с явным облегчением кивнула Зайка.
Глава 16
Вызов князя оказался для меня полной неожиданностью. Вообще-то, я предполагал, что он может захотеть поговорить со мной до княжеского суда, но я рассчитывал на более или менее вежливое приглашение. Вместо этого я получил именно вызов: «предписывается явиться» и далее в том же духе. Это было довольно неожиданно, и я начал мучительно припоминать свои грехи и грешки. В голову не приходило ничего, что могло бы послужить причиной серьёзного недовольства князя. Оставался только один вариант — князь, как и Драгана, не поверил в мою непричастность, и мне предстоит трудный разговор.
— Здравствуйте, господин Далимир, — поздоровался я с бессменным секретарём князя, войдя в приёмную.
— Здравствуйте, господин Кеннер, — поднял он взгляд, оторвавшись от бумаг. — Присядьте пока, пожалуйста, князь скоро вас примет.
Я уселся на уютный диванчик и принялся разглядывать приёмную, которую раньше видел только мельком. При взгляде на неё в голову приходила мысль «чистенько, но скромненько». Неплохая отделка, хорошая мебель, но совсем не то, что ожидаешь увидеть у правителя далеко не последнего, да и очень небедного государства. В самом деле, скромно. Насколько я помню, и сам кабинет князя выглядит примерно так же. Что-то вроде кабинета Александра III в Гатчине, но даже близко не дотягивает до кабинета президента РФ. Не возьмусь судить о причинах. Первое объяснение, которое приходит в голову — это то, что пусканием пыли в глаза больше озабочены неуверенные в себе временщики, однако ведь и у некоторых царей тоже наблюдалась неумеренная тяга к дорого — богато. Наверное, это всё же больше зависит от человека.
Коротко пискнуло какое-то устройство, и секретарь сразу же сказал:
— Заходите, господин Кеннер, князь вас ждёт.
В кабинет я входил с некоторой опаской. Кроме князя, там обнаружился советник Летовцев, который присутствовал на разборе заявления Лахти в конфликтной комиссии, и это свидетельствовало в пользу моего предположения, что без разговора о четвёртом механическом не обойдётся. Третьим был незнакомый мне дворянин с суровым лицом воина, который довольно холодно меня разглядывал.
— Княже, советник Хотен, — поклонился я. На незнакомца я мельком глянул, но кланяться ему не стал. Когда и если его мне представят, тогда и будет ясно, стоит ли с ним вообще разговаривать.
— Здравствуй, Кеннер, — кивнул мне князь не особо приветливо, и выглядел он изрядно раздражённым. — Садись.
Я сел за приставной стол прямо напротив незнакомого дворянина. Сказать, по правде, мне не нравился его взгляд, его соседство, да и сам он мне совсем не нравился. Я вообще предпочёл бы сесть подальше от него, но единственный стул, который был не за приставным столом, стоял справа и чуть позади от князя, и на нём сидел советник Хотен.
— Хочу представить тебе Бориса Мордышева, порученца Воислава Владимирского, — сказал князь.
Я слегка наклонил голову, но промолчал. Фразы вроде «рад знакомству» здесь определённо уместными не выглядели.
— Он должен передать тебе слова Воислава, которые мне, однако, сообщить отказался, — продолжал князь.
— Прошу простить меня, княже, — хмуро посмотрел на него посланник, — но так уж у нас заведено, что первым слово князя должен услышать тот, кому оно предназначено.
— Ну вот он, тот, кому предназначено, — хмыкнул князь. — Говори, что там Воислав хочет.
— Господин Кеннер, — посмотрел на меня Борис, — я голос князя Воислава Владимирского. Князь Воислав сожалеет о происшедшем и заверяет тебя, что не имеет к этому отношения.
Я и так знал, что он не отдавал такого приказа, а было это инициативой ныне покойного Мирона Зверева. А вот насчёт того, что Воислав сожалеет, я сильно сомневаюсь. Правильнее будет сказать, что он сожалеет о том, что всё вылезло наружу, а Кира, да и наша семья в целом, его вряд ли волнуют.
Сказать по правде, я уже не был уверен, что хочу его извинений. Затея с судом над Зверевым начала выглядеть странной с самого начала — Суд дворянской чести полностью признал моё право на месть, но дело рассматривалось в особом порядке на закрытом заседании, и в прессу не просочилось ни слова. Собственно, я допускал такой вариант и не особо удивился. Но несколько дней назад дело вдруг вылезло наружу, якобы из-за случайной утечки. Последовало очень быстрое, и на удивление успешное журналистское расследование, и сейчас газеты наперебой кричали о тайных убийствах граждан княжества слугами князя Владимирского. Всё это ясно указывало на какую-то интригу в сфере высокой политики, в которую я естественным образом влез, причём совершенно не понимая, что происходит.
— Не сомневаюсь, что князь Воислав такого приказа не отдавал, — ответил я, посмотрев ему прямо в глаза. — Но все мы в ответе за своих людей.
Я мельком глянул на князя и заметил, как у него на губах промелькнула удовлетворённая улыбка.
— Мы в ответе за своих людей, — согласился Борис. — Но иногда случается, что они совершают глупости, или даже преступления. Князь Воислав просит передать ему преступника и заверяет, что он понесёт суровое наказание.
— Он уже понёс наказание, — усмехнулся я. — Но даже будь он всё ещё живым, я бы не отказался от права на месть. Наши слуги знают, что семья всегда встанет на их защиту. И если бы я отпустил преступника, они бы поняли, что это не так.
— Про «отпустить» речи не было, — мрачно посмотрел на меня посланник.
— То, что должно было свершиться, уже свершилось, и разговор об этом не имеет смысла. Да и раньше не имел.
Я опять бросил мимолётный взгляд на князя. Он слегка улыбался и смотрел на меня с довольным видом. Мордышев едва заметно поморщился.
— Что случилось, то случилось, — неохотно согласился он. — Зверев понёс наказание, но как ты правильно заметил, проступок слуги бросает тень и на господина. Чтобы оставить это в прошлом, князь Воислав благородно предлагает семейству Арди принять виру за содеянное его слугой и забыть о происшедшем.
С этими словами он положил передо мной банковский чек, и при взгляде на сумму у меня брови приподнялись сами собой. Раздумывал я недолго.
— Семейство Арди принимает виру. То, что прошло, прошло и забыто.
Борис торжественно кивнул, и я забрал чек.
— Ну вот и замечательно, что всё закончилось к полному удовлетворению, — подал голос князь. — И если у тебя всё, Мордышев, то мы не будем больше отнимать твоё время.
Борис встал, коротко поклонился князю, кивнул мне, и не говоря ни слова, повернулся и вышел из кабинета.
— Значит, простил Воислава? — с ленинским прищуром посмотрел на меня князь.
— А что изменилось бы, если бы я не простил, княже? — пожал я плечами. — Кто я такой, чтобы враждовать с князьями? Воислав моей вражды и не заметил бы.
— Разумно мыслишь, — согласился князь. — Меня больше другой вопрос интересует — как ты его сумел раскрутить на виру?
