* * *
— Итак, подведём итоги, — начал я и обвёл глазами присутствующих. — Я считаю, что мы полностью выполнили свои обязательства перед Драганой Ивлич. Мы провели полное оздоровление предприятия, все сомнительные схемы вычищены, у регулирующих органов не может быть никаких претензий. У меня есть договорённость с сиятельной о компенсации наших расходов и выплате вознаграждений за счёт виры, выплаченной Гаврилом Коршевых, так что подавайте списки отличившихся сотрудников. И начинайте передавать дела людям Драганы.
— А что будет с Гораном Ивлич? — спросила Кира.
— Совершенно не интересовался этим вопросом, — честно ответил я. — Даже знать не хочу, как там Драгана будет разбираться со своим жульём. Да пусть хоть снова его управляющим ставит, её дело. У нас и без этого забот хватит.
Эту фраза незамеченной не прошла — перешёптывания тут же прекратились, и расслабившиеся было сотрудники подобрались.
— Я думаю, все вы помните о проблемах четвёртого механического завода, — продолжил я, убедившись, что меня внимательно слушают.
Все закивали в ответ. Собственно, о них просто невозможно было забыть — вот уже две недели газеты с таким упорством долбили публику о проблемах четвёртого механического, что публика от этого уже порядком подустала.
— Вот и хорошо, что вы все об этом помните, и никому ничего объяснять не надо, — продолжил я свою речь. — Потому что именно нам и придётся эти проблемы как-то расхлёбывать.
Я заметил, что у Ленки округлились глаза. Что-то слишком сильно она реагирует — у меня опять зародилось подозрение, что она всё-таки каким-то образом к этому причастна. Можно было бы и прямо спросить, и она бы ответила, вот только я совсем не был уверен, что мне это знание пойдёт на пользу.
Впрочем, в той или иной мере удивились все, так что я не стал тянуть и сразу перешёл к конкретике:
— Князь изъял этот завод в собственность княжества и возложил на наше семейство обязанность доверительного управления предприятием. Входите в курс дела и начинайте работать. Сразу скажу, что задавать мне вопросы практически бесполезно — я ничего не знаю об этом предприятии, и распоряжение князя было для меня полной неожиданностью.
— Господин, у меня всё же есть вопросы, — подала голос Зайка.
— Спрашивай, Кира, — кивнул ей я.
— Должны ли мы выделить какое-то финансирование для этой цели?
— Нет, это же казённое предприятие, а не наше. Если собственных средств предприятия не будет хватать на первоочередные нужды, следует от имени завода обратиться за кредитом в один из банков, работающих с казёнными предприятиями.
— А в чём будет состоять наш интерес?
— Мы будем получать десять процентов прибыли предприятия до тех пор, пока княжество не снимет с нас обязанность доверительного управления.
У Зайки в глазах сразу же промелькнула мысль.
— Скажите, а может ли так случиться, что нас от этой обязанности освободят сразу же, как только мы добьёмся стабильной прибыли?
— Хороший вопрос, Кира, — засмеялся я. — У меня он тоже немедленно возник. Был у меня после суда небольшой разговор с Драганой Ивлич, в том числе поговорили и о четвёртом механическом. Напрямую я этот вопрос, конечно, не задавал, но там проскользнули кое-какие намёки. Так что после того разговора этот вопрос для меня больше вопросом не является. Я думаю, что понял замысел князя, и я абсолютно уверен, что именно так он и поступит.
— И как нам быть? — растерялась она.
— Praemonitus, praemunitus[15], — ответил я. — Мы будем готовы.
[15 — «Кто предупреждён, тот вооружён» (лат.) — поговорка неизвестного авторства, употребляемая по меньшей мере со времён Древнего Рима.]
* * *
Не успел я толком отойти от суда, и вообще от непростого общения с непростыми людьми, как Мира обрадовала меня снова:
— Господин, вам пришло послание от главы наших христиан, — в некотором замешательстве доложила она. — Епископ Новгородский и Псковский Эдмунд Ройтер готов дать вам аудиенцию, поэтому вам надлежит прибыть в резиденцию епископа завтра к четырём часам пополудни.
Хотя Новгород отличался религиозной свободой, христиан у нас не любили ещё с тех пор, как они попытались устроить религиозный переворот. Не сказать чтобы их сейчас особо притесняли, но даже простейшее выделение участка под храм было для них задачей практически невыполнимой. А в Пскове, где тогда и развернулись основные события, христианские храмы были вообще под запретом, и немногочисленные прихожане собирались по домам, как в Древнем Риме. Тем не менее, в княжестве у них оставалось достаточно старинных храмов, и здешнее католическое епископство по-прежнему носило историческое название «Новгородское и Псковское». Да и прихожан было хоть и не так много, но всё же достаточно для того, чтобы власть была вынуждена принимать их во внимание.
— Ты просто не представляешь, Мира, как меня раздражают святоши, — со злостью отозвался я. — Даже когда они сами жаждут встретиться, они всё равно пытаются представить дело так, будто это я умоляю об аудиенции. Он написал, что ему нужно?
— Нет, там только о том, что назначена аудиенция, и всё.
— Ответь ему, что текущие дела не позволяют мне встретиться с ним в обозримом будущем. Вежливо, но чтобы не оставалось никаких сомнений, что я в этой встрече не заинтересован.
Это не очень помогло — уже через пару дней епископ прибыл сам. Причём прибыл без всякого предупреждения — наверняка для того, чтобы не дать мне возможности отказаться от встречи. Такая настойчивость в сочетании с нежеланием сообщить о теме беседы сразу наводила на мысль, что ему эта встреча очень нужна, а мне, скорее всего, наоборот. Но делать нечего — это не тот человек, которого можно выставить за порог, тем более что с христианами у меня с некоторых пор отношения особые.
— Здравствуйте, ваше преосвященство, — я приветствовал его вежливо, но без какого-либо радушия. — Чем я могу вам помочь?
— Здравствуйте, господин Кеннер, — произнёс епископ, устраиваясь на стуле. — Помочь, говорите? Помочь вы могли бы прежде всего себе. Не теряю надежды, что вы в конце концов придёте к Господу нашему Иисусу Христу.
— Если в этом и состоит цель вашего визита, то вы напрасно потратили своё время, — с изрядной долей удивления ответил я. — Вы же знаете, кто я, и из какой семьи. Для меня любое поклонение богам неприемлемо.
— Но вы теперь христианский барон, — с намёком сказал он.
— Позволю себе напомнить вам, ваше преосвященство, что барон — это светский титул, а не церковный. Я барон в христианской стране, а не христианский барон, это совсем разные вещи. К тому же насколько я помню, в истории церкви были случаи, когда язычнику давался даже титул аббатграфа.
— Церковь не гордится папой, при котором подобные вещи дозволялись, — ответил заметно помрачневший епископ.
