Говоря коротко, фабула дела состояла в следующем: стража баронства, которая в целом очень сильно отличалась от типичной стражи типичного ливонского баронства, и частично даже состояла из наших ратников, заметила странные появления небольшого курьерского дирижабля рядом с тем лесом, где поселились люди Ворона. Заметили по большей части случайно, поскольку прилетал он всегда ночью, а улетал в предрассветных сумерках, окраску имел неяркую, скорее даже маскировочную, и вообще очень старался на глаза не попадаться.
Тем не менее на глаза он всё-таки попался, а поскольку стража у нас была не совсем типичной, то вместо того, чтобы просто договориться о небольшой взятке, стражники устроили засаду и, угрожая применением оружия, потребовали сдаться. Воздушники почему-то угрозе не поверили, обрубили причальные канаты и начали резво подниматься. Стражники без малейших колебаний стали стрелять. Четыре пулемёта, установленные на машинах, за пару минут превратили дирижабль в решето, и он естественным образом приземлился обратно.
На борту обнаружились трое мёртвых, трое раненых, и двое чудом оставшихся невредимыми контрабандистов, которые, как выяснилось, на регулярной основе покупали у Ворона те самые дорогостоящие фрукты и овощи. Выживших поместили кого в больницу, а кого в тюрьму, и первая часть истории на этом и закончилась. Ну а теперь, очевидно, пришло время для второй части, и сейчас мы с Антоном рассматривали этого самого представителя. Выглядел он, надо сказать, довольно нагло.
— Итак, уважаемый, прежде всего мы хотели бы знать кого вы представляете, — начал я разговор после того, как мы некоторое время поиграли в гляделки.
— Я представляю группу деловых людей из Риги, — заявил он.
— Нет, так дело не пойдёт, — покачал я головой. — Я не собираюсь разговаривать неизвестно с кем. Либо вы называете конкретные имена, либо можете выметаться обратно к своим деловым людям. Я доступно объяснил?
Представитель покраснел от злости и сверкнул на меня глазами. Я с любопытством ожидал, к чему он всё-таки придёт. Наконец, поняв, что его гневные взгляды на меня не действуют, он сдался.
— Меня послал Большой Густав, — признался он.
— Большой Густав? — я вопросительно посмотрел на Кельмина.
— Кличка, конечно же, — сказал он, пожав плечами. — В жизни он, скорее всего, что-то вроде карлика, клички так и даются. Нет, господин, я не знаю, кто это такой, мы по Риге ещё не начинали работать.
— А похоже, что пора, — заметил я, нажимая кнопку переговорника: — Мира, соедини меня, пожалуйста, со Стоцкой. Ирина, здравствуй. У тебя там среди твоих папочек нет ли, случайно, папочки на некоего Большого Густава из Риги? Случайно есть? Ну надо же, какая ты запасливая. Замечательно, пришли мне её прямо сейчас, а лучше сама с ней подходи.
Папочка оказалась довольно тонкой.
— Я только-только начала Ригой интересоваться, — виновато сказала Стоцкая. — У нас там ни дел, ни связей нет, так что я просто на всякий случай по самым заметным персоналиям прошла.
— Да это понятно, — рассеянно сказал я, листая папку. — Никаких претензий к тебе, Ирина, да и к тебе, Антон, тоже. Но вы понемногу начинайте работать по архиепископству, да и орденские территории не забудьте. Сами же видите, какие большие Густавы неожиданно выскакивают, а мы ни сном, ни духом.
Представитель тем временем сидел и злился. Вида он особо не показывал, но я прекрасно чувствовал его эмоции. Довольно странно, что послали такого несдержанного… может, у них сдержанных и нет? Например, если им не надо затруднять себя дипломатией, то они и не привыкли сильно сдерживаться.
— Стало быть, контрабанда янтаря в основном, — заключил я, поднимая глаза от папки. — Отчисляете долю архиепископу, приплачиваете магистру и в целом чувствуете себя прекрасно. Ну, мне ваши гешефты неинтересны; если монсеньор терпит вас в Риге, то это его дело. Я вот только не понимаю, с чего вы вдруг ко мне полезли.
— Открылась интересная коммерческая возможность, вот и полезли, — нагло улыбнулся мне посетитель.
— Только это моя коммерческая возможность, — улыбнулся ему в ответ я.
— Это как раз вопрос обсуждаемый, — его улыбка сделалась шире.
Кельмин совершенно невоспитанно хрюкнул от смеха, а аристократичная Стоцкая тонко улыбнулась.
— До чего у нас весело, — заметил я. — И что-то мне подсказывает, что самые искромётные остроты ещё впереди. Ну ладно, уважаемый, давайте послушаем, что вы имеете сказать.
— Да собственно, вы, господин барон, и сами понимаете, о чём мы с вами будем говорить. Ваши люди очень сильно погорячились, и сейчас нам придётся с этой ситуацией что-то делать.
— Например? — заинтересовался я.
— Ну вы же сами понимаете, что дело серьёзное, и решать его придётся серьёзно. Пострадали люди, пострадал товар…
— Это вообще-то мой товар, — перебил я его.
— После того как он попал на борт, он стал нашим товаром. Ну ладно, вопрос с товаром немного спорный…
— Немного, — согласился я.
— Но дирижабль-то точно наш, и где этот дирижабль?
— А где он, кстати, Антон? — полюбопытствовал я.
— Кончился дирижабль, — отозвался Кельмин. — Парни там увлеклись с пулемётами, так что из него что-то вроде дуршлага получилось, целого ничего не осталось. Прикинули, что по стоимости ремонта он будет раза в два дороже нового, ну и разрешили крестьянам его разобрать. Те и растащили всё за день, ни единого винтика не оставили.
— Крестьяне, что ты хочешь, — кивнул я. — Соль земли. У них любая железка в дело пойдёт. Мы ещё увидим курятники из титановых панелей и баки для полива из вакуумных баллонов. Ну ладно, уважаемый, свои беды вы нам тут обрисовали, переходите к конкретике. Раз вы сюда приехали, стало быть, от нас чего-то хотите. И чего же?
— Во-первых, надо как-то решить с пособием для вдов и сирот, и с компенсацией раненым. Во-вторых, возмещение стоимости дирижабля. В-третьих, по крайней мере частичное возмещение стоимости утраченного товара.
— Так, — сказал я в лёгком обалдении.
Кельмин в душе веселился, изо всех сил стараясь не заржать. Ирина по-прежнему удерживала на лице лёгкую улыбку. Судя по её эмоциям, она никак не могла понять — это всё на самом деле, или же это всего лишь затянувшаяся дурацкая шутка.
— Мы готовы половину долга взять подходящим товаром, а другую половину вам простить. Но взамен мы заключим договор о разделе продукции лесных — половина пусть, как и раньше, идёт вам, а другую половину будем забирать мы. Всё пополам, всё по-честному, — закончил свою речь представитель и посмотрел на меня в ожидании радостного согласия.
— Я уловил суть ваших предложений, — подтвердил я. — А то что?
— Что? — тупо переспросил представитель.
— Какая альтернатива? Вот если я не стану соглашаться, а пошлю вашего толстого Густава в далёкое путешествие — что будет?
