— Он женат?
— Его мало интересуют женщины, — ответила Кристин, — у него
другая сексуальная ориентация.
— Понятно. Все как обычно. Голливуд в своем неизменном
обличье.
— Вас задевают такие вещи? Или вы гомофоб?
— Ни то и ни другое. Это личное дело каждого — с кем
встречаться и кого любить. Просто если мужчина трудится в модельном бизнесе,
занимается шоу-бизнесом, стал известным визажистом или парикмахером, то можно
почти с уверенностью сказать, что у него могут быть другие влечения, в том
числе и сексуальные. Кто еще?
— Мой врач. Арвидас Моргунас…
Дронго несколько удивленно взглянул на свою собеседницу.
— В вашем окружении много людей из бывшего Советского Союза,
— заметил он.
— Так получилось, — согласилась Кристин. — Именно поэтому
мне нужен был такой специалист, как вы. Знающий менталитет людей и Запада и
Востока. Что касается самого Арвидаса, то он живет на Западе уже пятнадцать
лет. Он переехал в Канаду еще в девяносто первом. В Монреале жил его дядя, брат
его матери. Моргунас уже был практикующим врачом-хирургом, и ему пришлось
повторно сдавать экзамены на право работать по специальности. Он работал в
Ванкувере и Сиэтле. В девяносто девятом переехал в Лос-Анджелес. Уже два года
работает со мной. Он разрабатывает мои диеты, следит за моим весом,
самочувствием, настроением. Если хотите, он скорее не врач, а наставник. Скорее
психотерапевт, чем обычный лечащий врач.
— Сколько ему лет?
— Пятьдесят два. Или пятьдесят один. Во всяком случае,
больше пятидесяти, это я точно помню.
— Он женат?
— Да. Он женился уже после переезда в Монреаль. У него
очаровательная супруга — Жаклин Эстли. По матери она француженка. Они женаты
уже много лет, и у них двое детей.
— Девять человек, — задумчиво сказал Дронго, — довольно
большая компания для актрисы, которая собирается прилететь на свою виллу, чтобы
сняться в обычном документальном фильме. И каждый из них знает, что вы полетите
на Барбадос.
— Каждый, — подтвердила Кристин, — но я не собираюсь
подозревать никого из них. Это было бы слишком глупо. Меня окружают близкие мне
люди, которых я знаю не один год. Сестра, сын, муж, их близкие, врач,
секретарь, визажист. Кого из них я могла бы подозревать? Разумеется, никого.
— Когда я смогу получить подробный план вашей виллы?
— Я перешлю вам его сегодня вечером, — сказала Кристин.
— Хорошо. Но мне нужно будет вылететь туда раньше вас, чтобы
все проверить непосредственно на месте. Когда вы в последний раз были на своей
вилле?
Она вдруг вздрогнула. Было очевидно, что подобный вопрос
застал ее врасплох. Она взглянула на Дронго, словно не понимая, о чем он
спрашивает.
— Я была там… я была там примерно десять месяцев назад, — не
очень решительно выдавила Кристин.
— Одна?
— Вы полагаете, что кто-то из моих близких отправился на
Барбадос специально для того, чтобы отправить эти письма и напугать меня? —
начиная нервничать, спросила она.
— Я ничего подобного не сказал. Я только уточнил: кто именно
был с вами на Барбадосе? Врач, секретарь, визажист? Вы были с мужем, с сыном, с
сестрой?
— Мы были все вместе. В январе этого года. Со мной были все
мои близкие, друзья, родные. Мы обычно летаем всей компанией. Моя сестра со
своим другом. Врач, секретарь, визажист. Мой сын.
— Вы были вместе с супругом?
— Да, он тоже был с нами.
— А подруга вашего сына?
— Нет, ее не было.
— И вы никого не подозреваете? Может, это просто неудачная
шутка? Или кто-то из съемочной группы решил таким эксцентричным образом сорвать
подготовку к вашему фильму?
— Съемочная группа прилетит туда только через несколько
дней. Со мной все вопросы решает режиссер фильма. Ему семьдесят четыре года. И
он явно не похож на шутника. Меня очень беспокоит, что вы пытаетесь свести эти
угрозы к обычным шуткам. Это были не обычные шутливые послания, мистер Дронго.
Я понимаю шутки и люблю их. Но в этих двух посланиях содержались конкретные
угрозы в мой адрес. Очень конкретные. Там была такая фраза: «Если появишься на
своей вилле, то обязательно умрешь». Вот так. И поэтому я просила найти такого
специалиста, который взялся бы мне помочь.
— Я все понял. — Дронго подумал, что еще не поздно
отказаться. У этой женщины, несмотря на кажущуюся безмятежность, явно были до
предела взвинчены нервы. Впрочем, у творческих людей подобное в порядке вещей.
Он поднялся первым.
— Я надеюсь, что смогу разобраться с этими посланиями и
оказаться вам полезным, — сказал Дронго.
Она взглянула на него снизу вверх. Усмехнулась.
— Но вам не очень хочется связываться с такой взбалмошной
стервой, как я? — вдруг спросила Кристин.
— Если откровенно…
— Разумеется, откровенно.
— Не хочется, — ответил Дронго. — За время нашего разговора
вы уже дважды срывались. Или трижды? По-моему, это много.
— Тогда почему вы соглашаетесь?
— Вы мне нравитесь, — честно признался Дронго. — Именно
такой я и представлял себе известную актрису. Немного сумасшедшей, немного
неуравновешенной и очень стильной.
Она закусила губу, чтобы не рассмеяться. Но фыркнула. И
поднялась, глядя ему в глаза.
— Это тоже комплимент? — спросила она.
— Нет. Это правда.
— И вы не возьмете аванс?
— Не возьму, если вы не пообещаете меня слушать. Иначе я
ничего не смогу сделать.
— Договорились. Но у меня могут быть свои женские слабости.
Иногда я буду срываться, а вы будете меня прощать. Хотя бы один раз в день.
В ее глазах плясали сумасшедшие чертики. В этом возрасте
женщины бывают максимально раскованны и свободны.
— Хорошо, — согласился Дронго.
— Берите чек, — прошептала она, чуть наклоняясь к нему.
— Вы должны мне его дать, — возразил он.
— Вам не говорили, что вы опасный ловелас? — спросила она.
— Говорили. И не один раз. Я прилетел сюда через океан
только для того, чтобы увидеть, как вы лично скажете мне эти слова.
— Я могу считать, что приобрела еще одного поклонника моего
творчества?
— Нет. Скорее поклонника вашего сумасшедшего характера.
— Вам не кажется, что я могу обидеться?
