— Извините, — вежливо ответил Барнард, — но я не совсем
понимаю, о чем вы говорите. Сын немного поспорил со своей матерью. По-моему,
подобное случается во многих семьях. Ничего страшного. Они быстро найдут общий
язык.
— Кристин злопамятна, — усмехнулся Моничелли, — она не
простит даже собственного сына.
— Не думаю, что она так плохо относится к Юхану, — возразил
Барнард.
— Вот увидите, — отмахнулся Антонио. — И сегодня весь вечер
она будет дуться на меня, как будто именно я виноват в том, что она поругалась
со своим сыном.
— Извините меня, — поднялся Барнард, — я еще должен вызвать
нотариуса, чтобы подготовить нужные документы для миссис Линдегрен.
Он вышел из-за стола и направился к лестнице. Моничелли
проводил его веселым взглядом.
— Он готов вызвать сюда даже сатану, если прикажет Кристин,
— хохотнул Антонио. — Давайте выпьем и не будем обращать внимание на семейные раздоры.
Моргунас, мрачно уставившийся в стол, налил себе в бокал
немного белого вина. Линдси предпочел апельсиновый сок. Дронго тоже налил себе
белого вина.
Моничелли поднял свой бокал и залпом выпил вино. Затем
поднялся.
— Предлагаю выпить кофе на веранде. Сегодня прекрасная
погода. Не так жарко, как обычно бывает в это время.
Он вышел первым. Линдси отправился за ним. Моргунас остался
сидеть на своем месте. Он был мрачнее обычного.
— Вы не идете, доктор? — спросил его Дронго.
— Нет, не иду, — ответил тот, — я лучше поднимусь к себе в
комнату и немного посплю. Я почти не спал в самолете. Не могу уснуть, когда
нахожусь в полете.
— Я думал, что у вас было много свободного времени. Ведь
миссис Линдегрен почти все время проводила в своем салоне и не выходила к вам,
— небрежно сказал Дронго.
— Кто вам уже успел такое наболтать? — пожал плечами
Моргунас. — Она все время к нам выходила. Или звала к себе кого-то из нас. И
тоже почти не отдыхала. Вместо того чтобы лететь в такую даль, она могла бы
спокойно отдохнуть. Но нужно ее знать. Она ведь такая беспокойная женщина.
Моргунас вздохнул и пошел к себе. Дронго взглянул на часы.
Пять минут четвертого. Нужно немного отдохнуть, ведь неизвестно, каким будет
ужин после столь бурного обеда. Немного подумав, он вышел на веранду, где
устроились Моничелли и Линдси, Агнесса и Горлач. Каждая пара сидела за
отдельным столиком. Хуанита принесла им кофе в небольших фарфоровых чашечках.
Она деликатно спросила, хочет ли кофе мистер Дронго. Но тот попросил принести
ему зеленый чай. И присел за столик Моничелли.
— Здесь изумительный бассейн, — сообщил Моничелли, —
прекрасное место для отдыха.
— Когда мы прилетали сюда в прошлый раз, вы поначалу были не
очень довольны, — напомнил Линдси.
— В январе у меня бывает много дел, — улыбаясь, объяснил
Моничелли, — и я даже хотел остаться в Европе. Но потом изменил свое решение и,
уступая доводам Кристин, прилетел на остров. Должен сказать, что я не пожалел.
Из холодной Европы в этот роскошный рай. Здесь было тогда плюс двадцать восемь.
Прекрасная погода для любого итальянца.
— И с тех пор вы сюда не прилетали? — спросил Дронго.
— Не получалось, — вздохнул Моничелли, — хотя пару раз хотел
побывать здесь. Вот Юхан оказался проворнее. Забрал свою цыпочку и вместе с ней
прилетел сюда тайком от матери. Она говорит, что он прихватил еще и друзей.
Наверное, им было здесь весело. — Антонио облизнул губы и подмигнул Дронго. —
Представляю, как они веселились. Если их было несколько пар. Можно было меняться
девочками и вести себя как угодно.
Линдси от негодования фыркнул.
— У вас всегда только подобные грязные мысли, — пробурчал
визажист.
— Почему грязные? — добродушно спросил Моничелли. —
Нормальные мысли здорового мужика. У вас тоже такие мысли, мой дорогой Эдуардо.
Только в отношении мужчин, а не женщин. Каждый выбирает то, что ему больше
нравится. Мне иногда нравилось, когда рядом со мной купались сразу две молодые
женщины, тем более обнаженные.
— Вы циник и нахал, — заявил Линдси, — нельзя говорить подобные
гадости, имея такую супругу, как Кристин.
— Я сказал «нравилось», в прошедшем времени, — напомнил
Моничелли, — а сейчас у меня есть самая красивая женщина Голливуда, которая
меня вполне устраивает.
При этом он подмигнул Дронго.
— Ханжа, — заявил Линдси, допив кофе и поднимаясь со стула.
— Вот такие, как вы, Моничелли, не верят ни в любовь, ни в верность, ни в
прочную дружбу.
— Особенно между двумя мужчинами, — засмеялся Моничелли, — я
очень верю. Нет, правда, Линдси, в такие отношения я очень верю.
— Я больше не буду с вами разговаривать, — разочарованно
заявил Линдси. — Вас когда-нибудь накажет бог за ваш цинизм. — Он повернулся и
пошел в дом.
Агнесса и Горлач, сидевшие в стороне, смотрели на Антонио,
не понимая, чему он так радуется. Через несколько секунд Агнесса поднялась и
увела своего друга с веранды. Моничелли посмотрел им вслед и засмеялся еще
громче.
— Вот так в жизни бывает, когда не можешь преуспеть в
бизнесе, — заявил он, обращаясь к Дронго, — и тогда тебе нужно терпеть такую
дуру, как Агнесса, и ее вздорный характер. Эта полоумная баба уже убила свою
дочь и теперь хочет довести своего друга до сумасшедшего дома. А все потому,
что он плохой бизнесмен. И рассчитывает поправить свои дела с помощью денег
Агнессы. Но он напрасно надеется. Она ему все равно ничего не даст.
— Откуда вы знаете, что он не может преуспеть в бизнесе?
— Он уже несколько раз предлагал мне какие-то бредовые
проекты. Когда солидный бизнесмен предлагает подобные вещи, это означает, что
он либо очень богат и может выбрасывать часть денег на такие сумасшедшие
проекты, либо он в крайне тяжелом положении и готов на все, чтобы поправить
свои дела.
— Интересная теория.
— Дарю. Это мое собственное наблюдение. Но я ему все равно
ничего не дам. Он типичный прохиндей.
На веранду вышла Алиса. Было заметно, что она нервничает.
Достав пачку сигарет, она вытащила из нее сигарету, щелкнула зажигалкой и
закурила.
— Идите сюда, Алиса, — оживился Моничелли, — садитесь с
нами. И не стесняйтесь. По странной логике, принятой в цивилизованных странах,
я почти ваш папа. То есть я — муж матери вашего друга. Значит, я ваш папа, а вы
моя дочка.
— Хорошо, что вы не сказали, что я ваша мама, — огрызнулась
Алиса. — Тоже мне папа нашелся, — добавила она по-русски.
— Не понимаю, что вы говорите, но, видимо, вы ругаетесь, —
добродушно заметил Моничелли, — а зря. Я ведь мог бы вам помочь. Например,
убедить Кристин быть с вами поласковее. Но вы сами все испортили. Зачем вы
прилетали сюда без разрешения Кристин? Кстати, сколько человек вас было?
