Оба, и Николай Петрович, и Прасковья Ивановна, любили музицировать, о чем сохранилось множество свидетельств. Летом 1798 г. граф Николай Петрович по должности обер-гофмаршала Двора Павла I должен был жить в Павловске, где ему пришлось купить дом (позже проданный). В мае 1799 г. он приказывал служителю Ивану Прихудайлову: «Ехать тебе в Павловское, иметь смотрение за всем домом, как за чистотою, так и за всем прочим… также и за людьми иметь смотрение. Где будут жить девушки, в их покоях уставить воздух порядочный, чтобы сырости не было, поддерживать людьми и велеть человек пяти в них спать…»
[203] Таким специфическим способом боролись тогда с сыростью! К этому времени относится такое распоряжение: «Собственной моей канцелярии. По получении сего, не медля ни мало, ехать управителю Никите Александрову, взяв с собою Петра Калмыкова в магазейны или к лучшим инструментальным мастерам в С.-Петербурге и выбрать английское фортопиано самой лучшей работы и чистого тону, обыкновенной величины, заметя при выборе онаго, чтобы строй был надежен и не опускался и во всем исправный, как о сем более знает Калмыков. Доставить ни мало не медля, под присмотром музыканта Бизяева, во всякой бережи ко мне в Павловск. 14 июня 1798 г.»
[204]
Как принято было в то время, девушки и женщины занимались рукоделием. В 1801 г., когда Прасковья уже получила вольную, граф Николай Петрович отдал такое распоряжение: «Июня 4. Собственной моей канцелярии. Выдать Петру Петрову для отдачи госпоже Ковалевой, которая будет вышивать на официантской ливрее золотом впредь до расчету 600 рублей. Помета на повелении: Заплачено». Ровно через месяц это распоряжение повторено
[205].
Повеление графа Николая Петровича о выплате денег Прасковье Ковалевой на рукоделие
В семье Шереметевых хранилась память о событиях февраля 1797 г., когда к заболевшему графу Николаю Петровичу неожиданно приехал император Павел I со свитой. Гостям устроили импровизированный концерт. Звучали некие «контаты», о чем мы узнаем из такого распоряжения: «Посылается с Иваном Чистым (служитель. — А. К.) в ящике контаты, каковые поднесены были Его Императорскому Величеству сего февраля 13 дня во время бытности в моем доме, по получении коих и вручить все тем особам, кои значатся по сделанным на оных подписям, не помешкав. 20 февраля 1797 г. Гр. Н. Ш.»
[206] Мы не знаем, что это за кантаты, но известно, что перед высокими гостями графа Шереметева пела Прасковья Жемчугова и получила от Павла I в подарок драгоценный перстень. Император услышит ее пение еще раз — во время пребывания в Останкине на празднике, который устроил граф Николай Петрович 25 апреля 1798 г. в период коронационных торжеств.
После гибели Павла I прежние придворные отодвинулись на второй план, граф Николай Петрович ощущал себя свободным от прежних обязанностей и решился на женитьбу. 6 ноября 1801 г. он обвенчался с Прасковьей Ковалевой. Жениху — 50 лет, невесте исполнилось 35. На венчании присутствовали самые близкие люди: Алексей Федорович Малиновский, князь Андрей Николаевич Щербатов, Татьяна Васильевна Шлыкова. Никаких пышных свадебных пиров не устраивалось. Возможно, поэтому часто пишут, что этот брак был тайным — правильнее сказать, что он непубличный, как полагалось бы быть для лица, имевшего столь высокий имущественный и социальный статус. Сам граф Н. П. Шереметев писал в своем «Завещательном письме сыну» так: «…я поборол бренные предрассудки света сего о неравенстве состояний и соединился с нею священными узами брака, который совершен в Москве в 1801 году ноября в 6 день, в церкви Симеона Столпника, что на Поварской, по всем обрядам…»
[207]
Графиня П. И. Шереметева. Худ. Н. И. Аргунов
Вскоре супруги вернулись в Петербург. Но и после свадьбы стиль жизни Фонтанного дома не изменился. «Большой свет» и родственники вряд ли приветствовали столь неравный брак графа с его бывшей крепостной. Прасковья Ивановна ждала ребенка. 3 февраля 1803 г. она родила в своей спальне сына Дмитрия. Рождение наследника стало огромной радостью не только для родителей, но и для всех обитателей Фонтанного дома. 6 февраля в домовой церкви Фонтанного дома мальчика крестили. Таинство крещения совершили священники приходской церкви Симеона и Анны на Моховой улице о. Дмитрий Терентьев и о. Яков Иванов в присутствии домового священника о. Павла Ефимова. Восприемниками младенца от купели стали «адмирал и разных орденов кавалер» граф Григорий Григорьевич Кушелев, живший, кстати, по соседству, и супруга князя Андрея Николаевича Щербатова, княгиня Антонина Воиновна. Полагающаяся запись была сделана в метрической книге приходской церкви
[208]. Выданная на руки копия метрики хранилась среди важнейших бумаг родового архива
[209].
«При комнатах» малолетнего сына графа Н. П. Шереметева, как было принято в таких домах, состоял особый штат. Главным человеком, отвечающим за жизнь, здоровье и безопасность сына, граф Николай Петрович определил Николая Бема с жалованьем 1184 руб. в год, при нем состояли служители — подлекари Петр Соловьев (445 руб.) и Гаврила Краснопольский (248 руб.), камердинер Петр Смагин (188 руб.) с помощником, истопник Алексей Шорин, «мама» Авдотья Черкасова (300 руб. в год), а также и еще несколько служителей, всего 14 человек
[210]. Интересно, что при новорожденном великом князе Николае Павловиче в 1796 г. штат был не намного больше: статс-дама Шарлотта Карловна Ливен, три дамы, исполнявшие обязанности гувернанток, нянька-англичанка, кормилица, две камер-юнгферы, две камер-медхен, два камердинера, три врача, итого 15 персон
[211].
23 февраля 1803 г., через три недели после рождения сына, графиня Прасковья Ивановна скончалась в своей спальне в Фонтанном доме. Почему-то в советское время те, кто писал о крепостной актрисе, ставшей графиней, утверждали, что ее смерть осталась незамеченной и никто не выразил вдовцу свое сочувствие. При знакомстве с архивными документами становится понятно, что это совсем не так. Вскоре после смерти графини Прасковьи Ивановны стали составлять ее официальное жизнеописание. В той рукописи, в частности, сказано: «…26 числа, в день выноса, в первом часу пополудни позволено было желающих впустить к телу и отворен был к нему вход до шести часов. Посещали следующие особы: графы Петр Андреевич и Павел Андреевич Шуваловы, действительный тайный советник граф Самойлов и его супруга, граф Илья Андреевич Безбородко и его супруга, генерал-майор Василий Сергеевич Шереметев, обер-прокурор Синода господин Яковлев, статский советник Евреинов, камергер князь Мещерский, фрейлина Алсуфьева, князь Андрей Николаевич Щербатов с супругой и двумя княжнами, мальтийский кавалер архитектор Кваренги, доктор Лахман, надворный советник Машков… на исходе седьмого часа приехали митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Амвросий и другие епископы, служили литию… Тело несено было мимо церкви по маленькой лестнице и двором на руках, несли Реметев, Малимонов и официанты. В Лавру гроб сопровождали Реметев, Малимонов, Кваренги. По сторонам всего кортежа оберегали полицейские офицеры от стеснения народа, которого было многолюднейшее стечение. Гроб ночь простоял в старой Троицкой церкви, наутро митрополит и два архиепископа отпевали покойную. Гроб внесен в церковь Св. Лазаря и опущен в могилу у ног фельдмаршала»
[212].
