Губерния, в который были «сысканы» Ковалевские, согласившиеся «принять» в свой род, не названа, но есть подсказка: губернский предводитель дворянства имел чин действительного статского советника. Упоминаемые 12 дворян — это местные дворяне, которые под присягой должны подтвердить, что братья Прасковьи Ивановны действительно родня Ковалевскому, согласившемуся «принять в свой род». От предводителей дворянства и «свидетельства 12 благородных особ» зависело положительное решение о внесении в родословную книгу и выдача документа о дворянстве братьев Ковалевских.
Тем временем 15 декабря 1798 г. Прасковья Ковалева, «крестьянка Угличской округи Юхотской волости, графа Шереметева», получила вольную
[217]. Ее мать Варвара Борисовна умерла, видимо, в конце 1796 г. Граф Н. П. Шереметев писал 28 ноября 1796 г. московскому управителю: «Дошло до моего сведения, что в Кускове мать больна Параши. То употреби все старание, чтоб позвать Гильденбрандта или, коли нужно, то и в Московский дом перевезти, и тут можно показать Фрезу…»
[218] Заботился граф и об отце и братьях Прасковьи Ивановны. «15 сентября 1797. Живущего в Кускове Ивана Степанова взять… в Останково, за ним примечать, чтобы жил порядочно… когда запьет, то не дожидаясь моего приказа… иметь за ним присмотр…»
[219] Московский управитель получил приказ: «По получении сего выстроить Ивану Ковалеву в селе Останкове в приличном месте деревянный дом. Ноября 14 дня 1801 года»
[220]. Иван Степанович Ковалев и его сыновья Афанасий, Михаил, Николай и Иван в декабре 1801 г. получили вольную. По правилам, принятым при составлении этого документа, полагалось составить словесный портрет. Отец Прасковьи Ивановны описан так: «Лицом бел, глаза серые, нос продолговат, волосы на голове и в бороде светло-русые, с сединою, на левой руке большой палец крив. А от роду имеет 62-й год»
[221]. В этом описании ни слова нет о горбе, а обычно в таком случае писались все отличительные черты человека. Одно из прозваний Ивана Степановича — Горбунов, которое якобы закрепилось за ним из-за того, что он был горбат. После освобождения он и его старший сын Афанасий были записаны в московское 3-й гильдии купечество, и в купеческом сословии они числились и далее
[222]. Об этом докладывал графу московский управитель Алексей Агапов. По завещанию графа Николая Петровича Иван Степанович получил «на раздел между сыновьями» 50 тыс. руб., но неизвестно, состоялась ли выдача этих денег
[223]. Иван Степанович Ковалев до конца своих дней жил в Останкине, в построенном для него доме «на три покоя». В 1802 г. он получал на себя и «работницу» при нем сначала пенсию 193 руб.
[224], а позже ему положили «оклад» 500 руб. в год, дрова господские, свечи — в счет его оклада, а оклад, «по слабости его, ему в руки не дается, а через приказчика Иванова. Для прислуги даны ему дворовые мужчина и женщина»
[225]. Он скончался в апреле 1813 г.
Свидетельство о принадлежности И. С. Ковалева к купечкескому сословию
После смерти графа Николая Петровича опекуны его малолетнего сына не выпускали из виду семью Прасковьи Ивановны. Среди документов родового архива Шереметевых сохранилось множество свидетельств этого. В одном из донесений в Опеку сказано, что Афанасий Иванович Ковалев (Ковалевский) в бытность его крепостным дворовым служителем значился портным. После освобождения он жил в Кускове «в особо построенном доме о двух покоях, положенный ему оклад 800 руб. в год он получал лично, дрова господские, свечи свои. Упражняется в одной домашности, а в особенности ничем не занимается. Дочь его Елена умре, сын Петр 13 лет, обучен в Кускове грамоте и писать. Записан в московское 3-й гильдии купечество, плата за него за каждого (члена семьи. — А. К.) по 140 рублей с доходов графских…»
[226]. Московский управитель Алексей Агапов, который оформлял его купеческий статус, «объявил» капитал Афанасия Ковалевского в размере 2 тыс. руб. В 1812 г., при нашествии наполеоновской армии, очень пострадало имущество Афанасия Ковалевского, которое он сам оценивал в 1000 руб. Афанасий Иванович обратился за помощью к опекунам графа Дмитрия, сообщая, что жена его умерла, сам он «от расстройства» болел два с половиной месяца, а 15-летний сын его никуда «не определен». Он писал, что намерен жениться вторым браком на вдове солдата Аграфене Яковлевой Воробьевой. Опека повелела добавить к его «окладу» еще 400 руб., сына Петра «вывести из купеческого сословия и обратить в науки»
[227].
Семья Афанасия Ковалевского была переселена из Кускова в Борисовскую вотчину. Среди документов шереметевского архива, относящихся к Борисовке, есть около десятка дел, которые позволяют узнать о судьбе семейства родного дяди (с материнской стороны) графа Дмитрия Николаевича Шереметева.
Афанасий Ковалевский, московский 3-й гильдии купец, умер в Борисовке в 1837 г.
[228]. Особенное положение этой семьи заключалось и в том, что приказанием Опеки они были освобождены от рекрутской повинности. Старший сын Афанасия Петр, которого надлежало «обратить в науки», еще в бытность в Кускове определен в Канцелярский институт в Останкине. После переезда семьи в Борисовку его отдали «для обучения» борисовскому священнику
[229]. Впоследствии Петр Ковалевский служил в Борисовском вотчинном правлении подканцеляристом и, судя по всему, отличался буйным нравом
[230]. Умер он не позднее 1849 г.
[231]
