За порядок в усадьбе отвечал дворецкий. При графе Николае Петровиче в этой должности служили несколько человек, сменявших друг друга.
В 1796 г. он дал Собственной канцелярии приказ о назначении дворецким по Фонтанному дому служителя Василия Сизякова. Были сформулированы «инструкции» дворецкому, своего рода его должностные обязанности
[316]. В этом пространном документе 9 пунктов. Дворецкий состоял в ведении управителя Петра Петрова и через него получал повеления от графа. Ему подчинялись все «люди» в доме. Дворецкому повелено было состоять в ведении Домовой канцелярии и предписано: «…все служители без твоего ведома никуда бы не отлучались…»
[317] Дворецкий отвечал за чистоту и порядок, должен был «прекращать всякие вздоры и воздерживаться от пьянства», следить, чтобы припасов графских — дров и т. д. — служители не брали, для чего у дров следовало держать дневной и ночной караулы. Следовало вести книгу прихода и расхода вверенных ему материальных ценностей. Второй пункт инструкции предписывал «соблюдать всякую благопристойность и требовать от подчиненных ему воздерживаться от пьянства, воровства, а виновных брать и сдавать под стражу… Посторонние в доме пристанища не имеют». Это указание существенное, поскольку в Петербург приезжали «по своим надобностям» крестьяне из разных вотчин, но они не имели права останавливаться в доме. Важнейший пункт инструкции — о соблюдении правил пожарной безопасности, о регулярной чистке труб, о противопожарных инструментах, месте их хранения, приказано еще «зря огня не зажигать». Были пункты и о наказаниях. «Если кто из служителей неисправен — доносить о том в Канцелярию и ждать замены, но не по прихоти». Если же сам дворецкий бывал замечен в «неисправности», на него налагался штраф.
При графе состояли камердинер и подкамердинеры — старший и младший. Камердинер — самый близкий к «особе» служитель, пользовавшийся определенным влиянием на барина и, так сказать, на расстановку сил внутри служительского сообщества.
Камердинером служил Николай Бем, в 1802 г. на этой должности состоял служитель Петр Петров, вскоре его перевели в управители. Его место занял помощник Иван Чистов (Чистой), бывший подкамердинер, по штату 1803 г. ему полагалось жалованье 400 руб. в год. Затем камердинером графа Николая Петровича стал Федор Никифорович Кирюшенков (Кирющенков), родом из «черкас». Как и другие наиболее доверенные служители, он в разные годы состоял в разных должностях. Так, известен указ графа от 9 ноября 1802 г.: «Собственной моей канцелярии. Препоручаю я иметь смотрение над аранжереею и садом, имеющимися в Фонтанном моем доме, Федору Кирющенкову, которому и наблюдать как за чистотой в саду, чтоб все было исправно; в садовники же определяю быть Матвею Кувшинову и ему помощником Якова Мартынова, а садовника Ивана Ситова с семейством отправить в Москву и определить в село Останково в садовые ученики»
[318]. Кирюшенков до назначения камердинером был еще кофешенком, а после смерти графа Николая Петровича его отправили приказчиком в Вощажниковскую вотчину. В 1804 г. в Петербурге Кирюшенков женился на бывшей крепостной артистке Авдотье Ивановне Беляевой — из тех девушек, которые прибыли в Петербург в 1796 г. Супруги Кирюшенковы и их сыновья Николай и Дмитрий по завещанию графа Н. П. Шереметева получили вольную
[319].
В должности старшего подкамердинера в первые годы XIX в. состоял Алексей Чубаров, младшими подкамердинерами служили Алексей Жарков, воспитанник графа Иван Якимов, Павел Дмитриев (сын Дмитрия Александрова). При графе состояли собственный парикмахер (перукмахер) Петр Жарков, подлекарь Петр Герасимов и «фершал» Иван Герасимов, а также человек «по особым поручениям» Григорий Кохановский (из «спавших с голоса» певчих), которому полагалось сравнительно большое жалованье в 329 руб. в год.
«При комнатах» графини Прасковьи Ивановны до ее смерти состояли «старшая девушка» Степанида Мукосина с окладом около 182 руб. в год и Алена Казакова (156 руб. в год). Еще пять «девушек» находились при Прасковье Ивановне «сверх штата», в том числе Татьяна Шлыкова с жалованием 500 руб. в год, Мавра Урузова (153 руб. в год), и при них состояла смотрительница Алена Шлыкова, мать Татьяны (153 руб. в год), а также две кухарки
[320].
Свой штат полагался и Реметевым. Так, единокровный брат графа Яков Петрович Реметев имел своего камердинера Клима Цветкова (жалованье 207 руб. в год), подкамердинера Ивана Бизяева (110 руб. с полтиной), служителя Семена Павлихина и «мальчика» Ивана Бахтемирова (30 руб. в год), который при следующем владельце займет видное место среди служителей. Клим Петрович Цветков пользовался особым доверием Якова Петровича, который вместе со своей сестрой Маргаритой крестил его детей. «При комнатах» Маргариты Петровны Реметевой состояли «мама» Анна Фатуева (125 руб. в год), три «девушки», служитель и «мальчик»
[321].
Часть этих служителей находилась в Фонтанном доме еще при Петре Борисовиче, другие будут продолжать службу и при следующем владельце.
Служители домовой церкви
Особое место в Фонтанном доме при всех его владельцах занимала домовая церковь Св. великомученицы Варвары. Большинство священников служило здесь подолгу, некоторые начинали с низших должностей. О. Петр Данилов, например, начинал служение псаломщиком: когда в 1761 г. он женился, то в метрической книге о женихе сказано: «отрок, псаломщик»
[322]. Особое положение церковнослужителя подчеркивалось тем, что крестной матерью первых двух его дочерей, Пелагеи и Елизаветы, стала дочь управителя Фонтанного дома Елизавета Замятина. В 1766 г. Петр Данилов значится уже священником домовой церкви, и при рождении еще одной дочери восприемниками стали уже графские дети Николай и Варвара
[323]. О. Петр Данилов умер в 1773 г. в возрасте 35 лет, как сказано в метрической книге, «от горячки» и погребен на Лазаревском кладбище Александро-Невского монастыря
[324]. В течение почти трех десятилетий священником домовой церкви служил о. Павел Ефимов
[325], которому по штату 1803 г. полагалось от графа жалованье 394 руб. в год. Он был духовником графа Николая Петровича, который упомянул его в своем завещании, определив ему 3 тыс. руб. «в награждение». Однако о. Павел умер почти годом раньше самого графа, в марте 1808 г., в возрасте 67 лет, «от старости», и погребен на Волковом кладбище
[326]. Священники и дьяконы всегда жили в усадьбе, в одном из флигелей.
