Позже Мамонтов в прошении, обращенном к правителю Домовой канцелярии Д. Малимонову, датированном 25 февраля 1803 г., писал, что он начал служить секретарем в Санкт-Петербургской домовой канцелярии с 1796 г. Он жаловался, что другие секретари, невзлюбившие его, постарались переместить Мамонтова на место умершего казначея, однако ему пришлось исполнять обе должности. Он особенно подчеркивал, что упущений по службе за ним не было. По приказу графа он ездил ревизовать Маладотудскую и Марковскую вотчины, и граф его действия одобрил. По новому штату в Домовой канцелярии должно было быть четыре столоначальника (секретаря) и казначей. Мамонтов жаловался, что «недруги» его оставили из прежних служителей Родионова, а троих «взяли из подьячих, которые связь имеют с кабацкими крючками». Мамонтова определили в казначейство, эта «должность не последняя, должен быть человек верный». Он также писал, что его бывший подчиненный, человек холостой, получает те же 260 руб. жалованья, какие положены ему, хотя он обременен семьей, четырьмя детьми, и ему надо содержать на свои средства работницу и няню. Мамонтов просил Малимонова испросить графа «сделать ему пособие»
[428]. Позже Мамонтова повысили, он вошел в число домоправителей (самых важных служителей), состоял экспедитором (начальником) в Хозяйственной экспедиции и в 1817 г. занял место Павла Дмитриевича Александрова
[429].
Вольную он получил летом 1821 г. и записался в купечество города Фридрихсгама Великого княжества Финляндского (деньги, чтобы заплатить гильдейскую пошлину, у него были), но продолжал служить графу Дмитрию Николаевичу. Купил собственный дом, в котором жил со своим семейством. О нем с теплым чувством вспоминал бывший крепостной служитель Александр Никитенко, обычно не щедрый на добрые слова: «2 мая 1826 года. Сегодня я был приглашен на обед к Мамонтову. Там застал я большое общество. Мамонтов праздновал свое новоселье по древнему русскому обычаю, но новым французским способом, то есть орошая его в изобилии шампанским. У меня от этого галлицизма закружилась голова не меньше, чем от словесных галлицизмов наших светских людей. Мамонтов был очень весел и поощрял к тому же своих гостей. Впрочем, все это не выходило из пределов приличия. Я очень уважаю этого умного и доброго старика и люблю его за то, что во дни скорби он протянул мне дружескую руку, и словом и делом служил мне оплотом против козней Дубова и других. Два сына его были со мной в университете, и только нынешний год окончили курс. Многочисленное семейство Мамонтова окружало сегодня Мамонтова как патриарха»
[430]. Скорее всего, это доброе отношение не в последнюю очередь возникло оттого, что Мамонтов и Никитенко были земляками, оба родом из Борисовки.
Жена Мамонтова, Евдокия Борисова, умерла еще до упомянутого новоселья, 13 марта 1822 г., в возрасте 45 лет, от водяной болезни, ее отпевали в домовой церкви Фонтанного дома и похоронили на Лазаревском кладбище в Лавре, как и некоторых других высших служащих графов Шереметевых
[431]. Сам Мамонтов умер 14 июня 1843 г. и погребен на Лазаревском кладбище, рядом с женою
[432].
Старшая их дочь Софья, родившаяся до переезда в Санкт-Петербург, получила вольную, и ее выдали замуж за овдовевшего чиновника, потомственного дворянина Александра Ивановича Кобылина
[433], с семейством Кобылиных Шереметевы дружили и соседствовали. О дочерях Анне и Вере Мамонтовых известно лишь, что они получили вольную вместе с отцом, иногда становились восприемницами при крещении детей дворовых служителей. Младшая из дочерей Любовь, родившаяся в 1810 г., умерла в 1819 г. и погребена вместе с родителями на Лазаревском кладбище.
Сыновья и внуки Степана Трофимовича Мамонтова сделали выдающуюся карьеру на государственной службе.
Старший из сыновей, Степан Мамонтов, родился 15 октября 1803 г., вскоре после переезда семьи в Фонтанный дом. Крестил его священник домовой церкви, а восприемником стал «Синода канцелярист Николай Бемов»
[434]. Получив вместе с отцом вольную, он пожелал поступить на государственную службу. Но для этого потребовался разрешающий указ Сената, поскольку юридически правила насчет поступления на государственную службу вольноотпущенных еще не были приняты. Сначала он служил в Адмиралтейской счетной комиссии канцеляристом, а через два года переведен в Министерство внутренних дел, в Департамент духовных дел иностранных вероисповеданий. Этот орган высшей государственной власти осуществлял надзор за деятельностью в Российской империи христианских инославных конфессий (католики и протестанты), а также осуществлял надзор за учебными заведениями. Во главе этого ведомства стоял князь Александр Николаевич Голицын, которого сменил Ф. Ф. Вигель. Князь Голицын оказывал поддержку Александру Васильевичу Никитенко, еще одному даровитому крепостному графа Д. Н. Шереметева. Скорее всего, и Мамонтов попал в это ведомство при поддержке всесильного в то время князя. Он очень быстро делал карьеру, поскольку сумел как вольнослушатель окончить в 1826 г. философско-юридический факультет Императорского Петербургского университета со званием кандидата. В 1828 г. он уже столоначальник, в 1829 г. — титулярный советник, в 1832 г., как и брат, удостоен ордена св. Анны III степени, в 1836 г. — надворный советник, в 1837 г. — начальник 2-го отделения, в 1838 г. награжден чином коллежского советника, затем стал статским советником
[435] и закончил службу с чином действительного статского советника в должности вице-директора Департамента духовных дел и иностранных вероисповеданий
[436].
27 сентября 1831 г. Степан Степанович Мамонтов обвенчался в Симеоновской церкви с девицей Ксенией Федоровной Васюковой, дочерью умершего 12-го класса чиновника провиантского ведомства
[437]. Они поселились в приходе Владимирской церкви — во 2-й Адмиралтейской части по Средней Мещанской улице, 3-го квартала, дом 6. Дом был пятиэтажный, и, конечно, часть его помещений сдавалась внаем
[438].
