Вид усадьбы графов Шереметевых. Худ. Л. Премацци
При нем духовным центром дома по-прежнему оставалась церковь Св. великомученицы Варвары. При Дмитрии Николаевиче ее дважды обновляли. О церковной жизни Фонтанного дома в середине XIX в. многое известно из воспоминаний графа С. Д. Шереметева
[482].
Батюшки в домовой церкви обычно служили подолгу. Так, о. Василий Иоаннович Пальмов, умерший в июне 1850 г. на 68-м году жизни, служил в Фонтанном доме более 26 лет
[483]. Это о нем писала графиня Анна Сергеевна «наш старенький священник», которого митрополит произвел в протоиерея. Священник получал от графа Дмитрия Николаевича содержание 1500 руб. в год и квартиру. Вдова прежде служившего священника продолжала жить в усадьбе и получала пенсию 700 руб. в год
[484].
Обязанности церковнослужителей исполняли люди графа. Дьячком в церкви в течение долгого времени служил Илья Пименович Кругляков. Граф С. Д. Шереметев вспоминал: «Он был когда-то малолетним певчим в нашем хоре и с давних времен служит при церкви и посвящен в стихарь митрополитом Антонием. Четко, приятным тенором отчеканивает он молитвы. Как хохол, родом из Алексеевки, он с трудом выговаривает иные слова: так, вместо „бесов“ говорит „бисоу“. Отец каждый раз его поправляет, но, конечно, безуспешно»
[485]. Илья Кругляков и его жена Александра Константиновна имели 11 детей, родившихся в период с 1843 по 1861 г., трое из них умерли во младенчестве.
Домовая церковь Фонтанного дома
В середине 1860-х гг. дьячком при церкви служил Петр Петрович Грязнов, который в 1865 г. венчался и крестил своего сына в домовой церкви
[486].
С домовой церковью связаны многие важные события в жизни семьи. Здесь венчался родной брат графини Анны Сергеевны, кавалергардский офицер и адъютант великого князя Михаила Павловича Василий Сергеевич Шереметев. Здесь крестили подкидыша Варвару, которую удочерили Василий Сергеевич и его жена Варвара Павловна, урожденная княжна Голицына. В этом же храме венчалась с музыкантом бароном Теодором Делером младшая сестра графини Елизавета Сергеевна Шереметева.
В 1829 г. в домовой церкви графа Шереметева присоединился к православию из старобрядчества купец Василий Федулович Громов
[487], в том же году он венчался в этой церкви. Купцы Громовы поставляли по контракту древесину и другие стройматериалы при перестройках и ремонтах в усадьбе.
В 1840–1860-х гг. церковь графа Шереметева была известна далеко за пределами Петербурга. Побывать здесь на службе и послушать хоровую капеллу просили у графа разрешение многие — от членов царствующего дома и великосветских знакомых Шереметевых до иностранных дипломатов и зарубежных музыкантов, приезжавших в Петербург на гастроли.
Управление имениями при графе Д. Н. Шереметеве
В формулярном списке графа Дмитрия Николаевича Шереметева сказано, что ему принадлежали более 105 тысяч душ крестьян в Воронежской, Курской, Орловской, Харьковской, Нижегородской, Ярославской, Владимирской, Симбирской, Тульской, Рязанской, Санкт-Петербургской, Московской, Смоленской, Лифляндской губерниях, дома и дачи в обеих столицах, конный завод в Веневском уезде Тульской губернии, а также благоприобретенные имения в Тверской, Лифляндской и Пензенской губерниях
[488]. Он владел одним из самых больших состояний Российской империи, и организовать разумное и гуманное управление добытым несколькими поколениями предков стало одной из главных его проблем. В. К. Станюкович, хранитель Музея быта в Фонтанном доме, где до начала 1930-х гг. находился родовой архив Шереметевых, писал об этом: «Его прадед-фельдмаршал был собирателем имения, дед Петр Борисович — разумным хозяином; отец хотя и пошатнул было свое благосостояние, но к концу жизни путем экономии последних лет загладил бреши, нанесенные своему состоянию. Но зато Дмитрий Николаевич, проживший долгую жизнь, был несомненно, по оставшимся данным, добросовестным расточителем своего имения. Правда, ему не удалось расточить своих несметных богатств до конца…»
[489] Его сын, граф С. Д. Шереметев, объяснял это так: «Отец почти не знал своих имений. Обстоятельства не подготовили и не развили в нем желания ознакомиться с делами на месте. Случайно попал он зимою в тульское имение в село Серебряные пруды, когда был еще кавалергардским офицером…»
[490] Известно еще о поездке графа в 1835 г. в воронежское имение, где он тяжело заболел. Сын не раз писал и о нелюбви своего отца к дальним переездам с места на место. Многие годы Дмитрий Николаевич предпочитал проводить лето на даче в Ульянке под Петербургом, иногда выезжал в подмосковные усадьбы Останкино и Кусково.
Как и при прежних владельцах, большинство крепостных крестьян платили владельцу оброк. Многие из них отличались предприимчивостью и могли заработать собственными трудами деньги на выкуп (получение вольной за деньги). О размере выкупа можно судить по такому вопросу, который граф задал главноуправляющему Апрелеву в июле 1838 г, когда освобождался крестьянин Егор Антипин. Граф спрашивал: он вносит за себя 7 или 17 тысяч?
[491]
Имея в виду задачу этой книги, попытаемся уделить внимание людям, управлявшим огромными земельными владениями графа Д. Н. Шереметева и обеспечивавшим благосостояние хозяина и его «подданных».
Главноуправляющие
Александр Петрович Куницын
Во главе администрации при Дмитрии Николаевиче находились вольнонаемные главноуправляющие. В июле 1820 г. на этот пост поступил профессор Царскосельского лицея Александр Петрович Куницын (1783–1840), которому было положено жалованье 3000 руб. в год
[492]. О том, почему пригласили Куницына, позже писал А. В. Никитенко, происходивший из крепостных дворовых людей графов Шереметевых. «Слухи (о затруднениях. — А. К.) дошли до его высокой покровительницы (императрицы Марии Федоровны. — А. К.), и она склонила графа вверить управление какому-нибудь умному и честному администратору. Такого нашли в лице бывшего профессора Царскосельского лицея и позже директора Департамента иностранных исповеданий Куницына. Выбор оказался удачный. Новый поверенный графа уплатил значительную часть лежавших на имуществе графа долгов и остановил поток безумных издержек. К сожалению, смерть помешала ему довести до конца так хорошо начатое дело. Однако главное было сделано, и достояние графа было спасено…»
[493]
