И. Ф. Апрелев не был женат, он жил вместе с матерью и пятью незамужними сестрами неподалеку от Фонтанного дома, в просторной квартире на углу Литейной и Пантелеймоновской улиц, а летом в Усадище. В первой половине XIX в. Апрелевы считались богатыми помещиками. Но отмена крепостного права подкосила их хозяйство, они разорились, усадьба и принадлежавшие им земли продали местным купцам. В дальнейшем И. Ф. Апрелев продолжал службу в Сенате. Он переселился в более скромную квартиру в доме № 3 по Таврической улице, где и скончался. Могилы членов этого почтенного дворянского семейства на Фарфоровском кладбище в Санкт-Петербурге исчезли с лица земли, поскольку кладбище в советское время уничтожили.
Отставка Апрелева с поста главноуправляющего имениями графа Шереметева связана с тем, что изменения в управлении, вызванные отменой крепостного права, вынуждали искать администраторов другого типа.
Князь Федор Михайлович Касаткин-Ростовский
Третьим главноуправляющим имениями при графе Дмитрии Николаевиче стал князь Федор Михайлович Касаткин-Ростовский (1821–1890) и «приглашен в должность Главного управляющего над всеми имениями 13 июля 1861 г., для составления Уставных грамот», с содержанием 10 тыс. руб. серебром в год
[505].
Шереметевы всегда поддерживали отношения с семейством князей Касаткиных-Ростовских. Князь Михаил Федорович, отец третьего главноуправляющего, состоял в переписке «по хозяйственным вопросам» с графом Николаем Петровичем, в течение некоторого времени управлял вотчиной в селе Серебряные пруды
[506], а сын принял приглашение на службу от графа Дмитрия Николаевича. Граф С. Д. Шереметев, который помнил обстоятельства приглашения нового администратора в столь ответственный для благосостояния семьи момент, писал:
Он считался дальним родственником, потому что по женской линии был прямым потомком княгини Екатерины Борисовны Урусовой, дочери фельдмаршала Бориса Петровича. Род его захудал, и он был воспитан на средства отца, который и поместил его в один из армейских гусарских полков. Позднее, по ходатайству Т. В. Шлыковой, он был назначен вторым помощником Главного смотрителя шереметевского Странноприимного дома. Теперь при посредстве Анастасии Павловны Щербининой
[507] он приглашен был в Петербург и принял сложное и трудное поручение направить к лучшему наши дела…
[508]
Его встретили враждебно, что понятно.
Старые дельцы, отдаленные от дел, не примирялись с действительностью. Они забрасывали отца письмами, жалобами, доносами, анонимными советами. Так, в одном из писем советовали «мокрой метлою» прогнать новое управление и вновь призвать старых слуг. В одном из писем помнятся мне стихи на князя Касаткина (в подражание «Уголино»), в которых говорилось:
Сердце князя — погреб мрачный,
Тих, спокоен, ясен вид.
Но взгляни на дно — ужасный
Крокодил на дне лежит!
[509]
Под руководством князя Ф. М. Касаткина-Ростовского проходил нелегкий процесс — составление уставных грамот. Это важнейший документ времени отмены крепостного права, юридическое соглашение между помещиком и крестьянином, которое устанавливало размер надела крестьянина и повинности его в пользу помещика. Это была очень тяжелая работа, помятуя то, как много крестьян графа Шереметева выходило на свободу и сколь разными по своему экономическому состоянию были его имения.
Немаловажно было то, что князь Касаткин сумел выстроить добрые отношения с графиней Александрой Григорьевной и пользовался ее полным доверием. «Мы приветствовали приезд князя Касаткина и сознавали важность и своевременность перемены…» — писал граф С. Д. Шереметев
[510].
Князь Федор Николаевич Касаткин-Ростовский, так же как и Апрелев, не жил в Фонтанном доме, его семья нанимала квартиру в доме № 84 по набережной Мойки. Князь Федор был женат на Софье Николаевне Норовой, (1828–1908), а с этим семейством у Шереметевых тоже существовали давние приязненные отношения, в том числе и с семьей действительного тайного советника Авраама Сергеевича Норова (1795–1869), который в 1853–1858 гг. был министром народного просвещения и с 1856 г. возглавлял Археографическую комиссию Министерства народного просвещения. Позже, в начале XX в., эту же должность будет занимать граф Сергей Дмитриевич Шереметев.
Князь Касаткин-Ростовский оставил свой пост после того, как в 1872 г. завершился раздел имения между наследниками умершего графа Д. Н. Шереметева, но остался одним из опекунов несовершеннолетнего графа Александра Дмитриевича Шереметева.
Правитель дел Эдуард Николаевич Кантемиров
В числе важных должностей в системе управления имениями была должность правителя дел и контролера, который осуществлял, говоря по-современному, аудит действий чинов Конторы. В этой должности с 3 июля 1861 г. при князе Касаткине-Ростовском состоял титулярный советник Эдуард Николаевич Кантемиров (1825–1904)
[511]. Так же как и князь Касаткин-Ростовский, он служил в Странноприимном доме секретарем при попечителе, а затем стал членом Совета дома. Эта служба считалась государственной, поэтому Кантемиров получал в положенное время чины. Граф С. Д. Шереметев был особенно благодарен ему за службу в самое трудное время, в начале 1860-х гг. После его кончины граф Сергей Дмитриевич опубликовал его некролог, в котором писал: «Эдуард Николаевич сразу занял совершенно самостоятельное, исключительное положение, занимаясь добросовестно и неутомимо только одним делом. Всегда чуждый всяких интриг и искательств, он своим неизменным благородством, высокою честностью и простотою сердца приобрел себе доверенность, привязанность и благодарность моего отца… Мне ли забыть, чем ему обязан был в трудные минуты жизни…»
[512]
Вольнонаемные служащие графа Дмитрия Николаевича
Лекарь Эмилий Иванович Рейнгольд
Среди вольнонаемных служащих назовем тех, кто отвечал за здоровье членов семьи и других обитателей усадьбы. Как уже говорилось, в штате служителей состояли лекари (врачи) и подлекари. Врачи приглашались со стороны, а подлекари происходили из крепостных служителей, получивших некоторую подготовку.
