Об отношении графа С. Д. Шереметева к искусству В. В. Андреева и, соответственно, о мировоззрении самого Сергея Дмитриевича можно судить по записям в его дневнике. В 1913 г. состоялось чествование В. В. Андреева и его Великорусского оркестра в связи с 25-летием деятельности. Запись от 2 апреля гласит: «…на концерте в Мариинском театре присутствовал царь с дочерьми. Со мной Катя (графиня Екатерина Павловна. — А. К.), Ирина (невестка Ирина Илларионовна, жена графа Дмитрия Сергеевича. — А. К.) с маленьким Сергеем (внук, сын графа Дмитрия и Ирины Илларионовны. — А. К.). Сидели в бенуаре, рядом с царской ложей… Игра была чудная… театр переполнен… Одного не понимаю — странная юбилейная награда: производство из коллежских асессоров в надворные советники, по докладу Танеева! И это награда великому художнику!..»
[769] Упомянутый в дневнике Александр Сергеевич Танеев (1857–1918) — управляющий Собственной Его Императорского Величества канцелярией, сам композитор-любитель. Возможно, логика предложенной такой награды для музыканта связана с тем, что продвижение в чинах (в бюрократическом смысле) помогало карьере Андреева и его оркестру, именовавшемуся уже Императорским.
К началу XX в. дом графа С. Д. Шереметева считался одной из достопримечательностей Петербурга. Естественно, это был аристократический великосветский дом, со своим приемным днем (журфикс). Газета «Петербургский листок» за 21 апреля 1892 г. сообщала о званом вечере для молодежи, состоявшемся в доме начальника Придворной певческой капеллы графа С. Д. Шереметева, на котором «собрались сливки высшего общества. В числе присутствующих находились супруга Министра Императорского Двора графиня Елизавета Андреевна Воронцова-Дашкова с дочерьми фрейлинами графинями Софьей и Марией, супруга командира Собственного Его Императорского Величества конвоя Елена Григорьевна Шереметева, княгиня Белосельская-Белозерская с дочерью и сыном, светлейший князь Горчаков с дочерьми, госпожи Тимашева, Раевская с дочерью и другие. Танцовали под звуки рояля. В аван-зале был сервирован прекрасный фруктовый буфет с конфектами и прохладительным питьем, шампанским и пр. Затем гостям был предложен ужин в арабской [sic!] комнате и аван-зале. В исходе третьего часа состоялся разъезд гостей…» В дневнике наследника престола Николая Александровича имеется немало записей начала 1890-х гг. о том, как он, его сестры, дети графа Воронцова-Дашкова весело проводили время то в Аничковом дворце, то в доме на Фонтанке, то в доме Воронцовых-Дашковых на Английской набережной, 10.
Если в списке служителей 1871 г. большинство составляли люди, которые служили и до отмены крепостного права, то через два десятилетия это были в основном лица, никак не связанные с дореформенным периодом. По-прежнему меньшая часть их обслуживала непосредственно членов семьи, большая часть обеспечивала нормальную жизнь всей усадьбы. Отношения между хозяевами и прислугой складывались по-разному. Татьяна Александровна Аксакова-Сиверс, состоявшая в свойстве с хозяевами усадьбы, вспоминала о таком, например, эпизоде, происшедшем не то в Фонтанном доме, не то в подольской усадьбе Михайловское
[770]. Графиня Екатерина Павловна решила проверить счета буфетчика и обнаружила, что ежедневно на стол тратится более пуда сливочного масла. Она нашла это чрезмерным и попросила сократить. Заинтересованные лица ей коварно отомстили: утром граф Сергей Дмитриевич не получил привычный кусочек масла к завтраку. На вопрос: «Что это значит?» — дворецкий пояснил: «Графиня приказали экономить масло». Разразился скандал, который отбил охоту у графини впредь требовать экономии. Вместе с тем другой частый посетитель дома, Константин Дмитриевич Бендер, женатый на двоюродной сестре графа Сергея Дмитриевича и часто посещавший Фонтанный дом в начале XX в., вспоминал: «Слуги в этом доме были под стать своим господам. Все больше старики, почтительные и услужливые, но вместе с тем полные чувства собственного достоинства. Они жили там из поколения в поколение, становились как бы членами семьи, отлично знали каждого бывавшего в доме, входили в его интересы. Неизменно в большой прихожей, уставленной статуями, с широкой лестницей направо, старый швейцар рассказывал каждому приходившему все новости дня дома. Придешь, бывало, и спросишь: „А что графиня, принимает?“ А он в ответ скажет: „Помилуйте, очень рады!“ Он как бы отождествлял себя с хозяйкой дома…»
[771]
Но по большей части гости собирались не столько ради светских развлечений, сколько для серьезных умных разговоров единомышленников. В конце XIX — начале XX в. граф Сергей Дмитриевич возглавлял Археографическую комиссию Министерства народного просвещения. После смерти тестя, князя Павла Петровича Вяземского, он возглавил Общество любителей древней письменности, основанное в 1877 г. Общество и его музей помещались в Фонтанном доме, в особом помещении под Галереей. В Фонтанном доме по инициативе графа прошли первые заседания основанного в 1897 г. Русского генеалогического общества. Граф добился от Николая II учреждения в 1901 г. Комитета попечительства о русской иконописи, ставившего своей задачей спасение древних иконописных центров России. Поэтому посетители журфиксов графа и графини Шереметевых — это по преимуществу ученые-историки, филологи, деятели культуры, просвещенные люди Церкви, разделявшие мировоззрение хозяев дома. Интересно проследить, как складывался круг этих лиц. В конце XIX — начале XX в. в Фонтанном доме часто бывали известные ученые, братья Барсуковы. Барсуковы принадлежали к мелкопоместному небогатому дворянству, но для хозяина Фонтанного дома был важен прежде всего интеллектуальный багаж братьев и идейная с ними близость. Александр Платонович Барсуков стал автором капитального 8-томного труда «Род Шереметевых». Барсуковы вошли в круг графа Шереметева по рекомендации старшего современника Петра Ивановича Бартенева, издателя журнала «Русский архив»
[772], в котором граф С. Д. Шереметев регулярно публиковал документы из родового архива. Другом и современником П. И. Бартенева был историк Петр Алексеевич Безсонов, автор первой опубликованной биографии Прасковьи Ковалевой
[773].
Примечательно замечание генерала А. А. Мосолова, начальника Канцелярии Министерства Императорского Двора, хорошо знавшего великосветский Петербург, о том, что Шереметевы много принимали, но там недолюбливали иностранцев.
Имения графа С. Д. Шереметева
Благополучие Фонтанного дома, широкая научно-просветительская и благотворительная деятельность графа С. Д. Шереметева были возможны постольку, поскольку он оставался одним из богатейших представителей старинного русского дворянства. Его богатства заключались главным образом в земельных владениях. К имениям, доставшимся ему от отца, он добавлял купленные им самим. Согласно формулярному списку на 1901 г., родовые имения в 11 губерниях Российской империи составляли 235 704 десятины земли, в 5 губерниях им было куплено еще 8656 десятин, ему принадлежали три дома в Санкт-Петербурге и два дома в Москве
[774].
