– Сколько он всего проиграл?
– Лимон зеленых. Сто пятьдесят отдал на месте: все, что выиграл, то, что при нем было, часы в зачет пошли за полтинник косарей. Остался должен восемьсот. Триста наскреб до Нового года. Значит, пол-ляма на нем осталось висесть.
Качанов посмотрел на Веру пристально.
– Веришь, но я не думал, что все так будет, мне ведь обещали, что писателя не тронут. Выжмут из него все с процентами и отпустят. Он же не барыга конченый, не беспредельщик. Но Витя сам виноват: проиграл, денег нет, он котлы с руки снял и отдал. А котлы его стоили не меньше стохи косарей. Губер, оказывается, коллекционирует их: ему на всякие праздники несут презенты – золотые котлы с брюликами и без, старинные карманные…
– Как фамилия того губернатора?
– А я знаю? Тайга у него под боком и море с океаном. Ищи по карте – твоя работа вроде как.
Качанов поднялся. Бережная последовала его примеру.
– Про маму мою что знаешь? – спросил он негромко.
– Красивая была, работала в Доме моделей, где ее и заприметил некий чиновник.
– А что с тем востроглазым потом стало, тоже знаешь?
Бережная кивнула.
– Сусанну Георгиевну он только на несколько дней пережил. Нашли повешенным на государственной даче. Охрана поселка сообщила только, что на территорию заезжала «Волга» с гэбэшными номерами и с пропуском на лобовом стекле. В салоне находились трое офицеров в форме. Сорок минут машина была на территории, стояла как раз у той дачи, а потом так же беспрепятственно убыла. Из дома ничего не пропало. Следствие решило, что это самоубийство, потому что чиновник оставил записку, в которой было всего три слова: «Прости меня, Сусанна».
– Не точная информация, – покачал головой Каро Седой, – было еще четыре слова: «Гореть мне в аду». Будем считать, что так оно и есть.
– А тот, кого она на самом деле любила и кто не мог на ней жениться по вашим понятиям, прожил еще почти двадцать лет. В начале девяностых, когда начался передел и беспредел, его расстреляли в машине из «калаша»… Ну, что мне говорить, вы же тогда рядом сидели: две пули в вашу грудь попали.
– Дело давнее, – усмехнулся Качанов, – забыли.
Он проводил ее до выхода, где Бережную дожидался Трухин, и перед тем, как проститься, сказал, улыбаясь:
– Редкая ты баба! Умеешь в душу заглянуть. – Потом кивком головы показал на молодого человека и добавил: – Тебе Труха еще чего-то сообщить хочет.
Повернулся спиной и только после этого закончил общение пожеланием:
– Дай Бог тебе здоровья.
Вера посмотрела на Николая.
– В меня стреляли из серого «Ланоса». И я в машину раз или два попал – не мог промахнуться. Так что пара дырок по левой стороне должна быть. Ментам я этого не говорил. Мы сами ищем. Ребята по рынкам шерстят и по стоянкам. Если найдем, то сами вопрос закроем.
– Мне-то скажете, кто это был?
– А зачем? Это наше дело.
Трухин спустился с ней на первый этаж, потом проводил до выхода.
– Уважаемая, – обратился к Бережной охранник, – там перед входом, кажись, ваши пацаны пасутся. Скажите, чтобы они в другой раз так не делали – у меня же тоже нервы не железные.
Во дворе стоял «Корвет» с крытым верхом. При появлении Бережной водительская дверь открылась, и из автомобиля быстро вылез Елагин. А с другой стороны с трудом выбрался Иван. Посмотрев на его мощную фигуру, Вера недовольно сказала:
– Ты-то чего здесь людей пугаешь?
– Да это… Петя волну погнал, мол, Вера Николаевна на хату к Каро пошла, надо бы подстраховать.
– А я просила?
– Простите, – произнес Елагин и предложил: – Давайте до дома довезу. А Ваня в оперативной машине да офиса доберется. Вон «москвичок» наш стоит.
Бережная села на нагретое могучим телом место.
– Ну, как прошло? – поинтересовался Петр.
– Нормально. Короче, слушай вводную: ищем серый «Ланос» с двумя пулевыми отверстиями по левому борту. Или с одним отверстием. Из него тогда стреляли.
– Еще какие будут указания?
– Никаких. Дальше я сама.
Глава четырнадцатая
Калинина мгновенно отозвалась на вызов. Вере показалось, что гудков в трубке не было вообще.
– Слушаю вас, Вера.
– Нина, я про часы «Яхт-мастер» хочу спросить. У Виктора была упаковка, сертификат, чек из магазина сохранился?
– Коробка и сертификат у меня дома. Чека не видела. Но самих часов давно на его руке не было. Обычно он надевал их, когда шел на важную встречу или когда дома кого-нибудь встречал.
– Вполне возможно, что часы будут найдены, но не факт, что их удастся вернуть…
– Да бог с ними – это просто механизм. Вот Витю уже не вернуть.
– Сможете передать мне упаковку и сертификат?
– Да, конечно, – не задумываясь, ответила Нина.
– Простите, но я не спрашивала раньше, а как ваша дочь перенесла известие о смерти отца?
– Заперлась в своей комнате и плакала. А потом сказала мне, что предполагала нечто подобное. И еще сказала, что ничего с нами не случится. Потому что она сможет нас обеих защитить.
– А есть чем защищать?
– Я не знаю. Но оружия в квартире нет – я точно знаю. Все в доме обыскала.
А вот Евдокимов наверняка раздумывал перед тем, как принять звонок. И наконец отозвался. Но весьма странно:
– Если ничего важного, перезвони мне вечером домой.
– Важное – не важное, но мне, кажется, известно имя заказчика убийства Малеева.
– Кто?
– Руководитель одного из регионов.
– Ты в своем уме? Зачем это ему нужно?
– Малеев остался ему должен более полумиллиона долларов.
– Бред. Откуда ты знаешь?
– Источник оперативной информации. Я, как и ты, могу не раскрывать. Но это точно, что Малеев проиграл ему в покер вдвое больше. Половину отдал, собирал несколько месяцев…
– Погоди, погоди! Ты же знаешь, что чиновниками, тем более такого уровня, занимается ФСБ, а они сами запрашивают добро на это в самом… ты знаешь, у кого. По своей линии я могу связаться с руководством тамошнего следственного комитета и осторожно поинтересоваться ситуацией в их регионе. Где это?
– Как мне сказали, там тайга и море с океаном…
– Я понял, о ком ты говоришь, так что можно не связываться с коллегами. Тамошнее руководство на всех расширенных коллегиях следкома и в хвост, и в гриву… Недостаточно борются с коррупционными преступлениями, выявляют огромное количество случаев хищения бюджетных средств на всех уровнях, а если что-то и доходит до суда, то отдуваются какие-то мелкие сошки… А тут еще я приду и скажу, что губернатор замешан в убийстве известного писателя. И что мне скажут: «Какие ваши доказательства?»
