– Кит, можно тебя на пару слов? – позвал он.
– Допрос, что ли? – оскалился тот.
– Беседа по душам.
– Да не вопрос, – Кит поднялся. – Народ, расступись! Дай дорогу жертве произвола!
Шутка вышла неудачной, никто не засмеялся.
Кит – вор?
Именно эту задачку Алексею и предстояло решить.
– Где бы нам поговорить? – он огляделся. Они стояли в операционном зале, в котором опять прибавилось клиентов.
– У сортира есть закуток, а там диванчик. Может, туда? – предложил Маврушкин.
– Хорошо, идем. Я только напомню о бутербродах и кофе.
– Да, пожрать бы не мешало! – Кит хлопнул себя по животу, висящему над брючным ремнем, и хохотнул: – Трудовая мозоль.
Он был Алексею неприятен своей манерой поведения, пошлыми шутками, бахвальством, постоянным враньем. Но сыщик не должен быть предвзятым. Бывает, что преступники – общительные и приятные люди. Очаровашки. С честным взглядом и безупречными манерами. Что не мешает им быть ворами или даже убийцами. Поэтому Алексей взял себя в руки и сказал Маврушкину:
– Я уверен, что нам с тобой оставят бутербродов. А кофе, вон, – он кивнул на стоящий в углу аппарат. – Небось, не разоришься.
– А я халяву люблю, – Кит опять хохотнул.
– Вот о халяве мы с тобой и поговорим.
Алексей понимал, что разговор у них будет тяжелый. Один раз Кит уже обвел его вокруг пальца. Обида осталась. Алексей остановил банковскую девушку в белоснежной блузке словами:
– Нам обещали чай, кофе и бутерброды. Мы потерпевшие. Разбираемся, куда пропали деньги из вашего хранилища, – подчеркнул он.
– Я сейчас узнаю, – девушка развернулась и скрылась в катакомбах служебных помещений.
– Дождешься от них, – проворчал Кит. И направился в угол, к диванчику.
Алексей следом. Они сели. Повеяло прохладой, здесь, в просторном и относительно безлюдном помещении было не так душно, как в забитой людьми переговорной.
– Чего хотел-то? – Кит смотрел на него ласково, с прищуром. Сама честность. Но взгляд все равно хитрый.
– Давай начистоту. Первый кого я подозреваю – ты.
– Я?! – Кит вскочил. Алексей поморщился: придется переждать бурю. – Леха, да ты что?! Мы ж с тобой соседи! Пили-ели сколько раз за одним столом! Ты меня не первый год знаешь! Это же у меня восемь лямов свистнули! Я – потерпевший! – Кит ударил себя кулаком в грудь. – У меня, можно сказать, жизнь рушится! Я без этих денег не могу! Хоть в петлю лезь! Да я только о них и думал в последнее время! Друг, называется!
– Сядь, – жестко сказал Алексей. – Хорошо сыграл. Зачет.
– Кто сыграл?! Я?! – Кит все-таки сел. – Ну, ты даешь! Нашел, кого подозревать, – теперь у него был вид, как у обиженного ребенка.
– Напомнить тебе кое-что? Летом у тебя якобы угнали машину. Я знаю, что ты получил страховку.
– Так ведь угнали!
– Если ты и дальше будешь врать, я скажу, что вор – ты.
– Да нет у меня этих денег! Мамой клянусь!
– Дешево же ты ценишь свою маму. А она у тебя хорошая. Внуков любит, с женой твоей ладит. А какие у нее соленья? Закачаешься. Я ел, – спародировал он Лукашина из «Иронии судьбы». Кит играет, и ему не грех поиграть. Алексей пытался стать зеркальным отражением Маврушкина, чтобы понять: он или не он?
– Хочешь, здоровьем своим поклянусь? – честными глазами посмотрел на него Китушка. – Чтоб у меня нашли рак, если я взял эти деньги!
– Допустим, я тебе поверил. А что с машиной?
– Ну, каюсь: соврал, – Маврушкин отвел глаза и вздохнул.
– Где она?
– Где была, там уж нет. Леха, ну чего ты от меня хочешь?
– Я не верю ни единому твоему слову, Кит. Ты патологический врун. Всю жизнь тем и живешь. Недаром тебя зовут Врушкин-Маврушкин. Комбинация с банковской ячейкой – в твоем стиле. И деньги твои, и квартирка. Которую спустя какое-то время ты снова продашь.
– Ну почему ты мне не веришь?!
– Потому что тебе никто не верит.
– Хорошо, – Кит обреченно вздохнул. – Как на духу тебе, Алексей Алексеевич. – «Надо же! И отчество вспомнил!» – Загнал я тачку и страховку получил. Тебя, дурака, вокруг пальца обвел. Думал поглумиться над бывшим ментом.
– Э, нет, – погрозил ему Алексей. – Дурак я был, когда показания страховому агенту давал. Пожалел тебя, дурака, – не удержался он. – Ведь я понял, что машину не угоняли. Но подумал: надо мне это? А теперь и сам стал жертвой. Потому что мне не выгодно расторжение сделки. Мне нужны деньги, Кит.
– Так и мне нужны! – горячо сказал Маврушкин. – Я скажу тебе всю правду, – он с опаской обернулся. – Женщина у меня.
– Любовница, что ли?
– Тихо ты! Я тебе, как мужик мужику. Врезался я, Леха. По уши. Девка молодая, кровь с молоком. На двадцать лет меня моложе, – похвастался Кит. – Я ведь знаю: и ты от своей бабы гулял.
– Кто тебе сказал?! – вытаращил глаза Алексей.
– Про пацана твоего, что в Канаде? Тоже мне, секрет, – хмыкнул Маврушкин. «Да, деревня… Ничего-то ты от них не утаишь!» – Поэтому ты меня должен понять.
– Седина в бороду, бес в ребро?
– Точно! Кризис среднего возраста, – серьезно сказал Кит.
– Тася знает?
– Откуда… Стой! – сообразил вдруг Маврушкин. – Какая-то она не такая в последнее время. Смотрит на меня.
– А раньше не смотрела? – съязвил Алексей.
– Да ты не понял. Смотрит – это когда смотрит. Словно спросить чего-то хочет. Так и сверлит взглядом затылок. Обернешься – глаза отводит. И молчит.
– А ты бы спросил: чего смотришь?
– Да не до того мне было, – с досадой сказал Кит. – Я ж сказал: врезался. Но если Таисия узнала…
– Разведется?
– Спятил, что ли? Двое детей!
– Но когда ты собрался от жены уйти, ты о детях не думал.
– В точку попал. Девка молодая, сладкая, ну и я вроде годков пятнадцать скинул. Про секс, знаешь, небось?
– Небось. Значит, секс с женой тебе наскучил?
– Честно? Не стояк. А тут клянусь, как виагры наелся!
Алексей вздохнул. Верить, нет? Но если с этой точки зрения посмотреть на поведение Маврушкина в день заключения сделки, то все становится понятно. Частые звонки ему на мобильник, долгие отлучки. Там интерес понятный: денежный. Небось, девица любовника допрашивала: ну, как? Состоялась сделка? Деньги в ячейке? Китушка с отчетом бегал, да ворковал попутно со своей сладенькой.
– Ладно, давай про деньги, – велел он Киту.
– Я хату хотел купить и съехать.
