– Сейчас будем раскладывать деньги по конвертам, – деловито сказала его риелтор. – И начнем с тебя. Все остальные могут выйти.
Но поскольку остальных было много, а коридорчик тесный, большей частью их разношерстная компания столпилась в дверях. Верещагин достал кейс.
– Леша, считай.
Пачки пятитысячных купюр в банковских упаковках легли перед ним на стол. Алексей смотрел на них с полным равнодушием. По роду занятий ему и не такие суммы приходилось видеть. И даже комнаты, набитые под завязку деньгами. Золото, валюту, бриллианты… А это так. Брызги шампанского, которое он выпьет вместе с Сашей, когда эти деньги станут, наконец, его.
У счетной машинки стояла «розовая кофта».
– Вы мне доверяете? – улыбнулась она.
– Допустим, – Леонидов тоже улыбнулся, но натянуто.
Тогда риелторша Верещагиных, Алексей так и не удосужился узнать ее имя, подрагивающей от волнения рукой сунула в счетную машинку одну из пачек. Зашелестели купюры, пара вылетела из машинки. Не прошло. Но дама в розовом неловко сунула беглянок обратно. Алексей хотел было попросить эти две купюры и внимательно их осмотреть, но сдержался.
Верещагин не похож на обманщика. Сделка ему выгодна, и не в его интересах мухлевать. Подкладывать фальшивки.
– Пятьсот тысяч, – сказала стоящая у счетной машинки женщина и взяла со стола следующую пачку.
Со скрипом, с паузами деньги были пересчитаны и уложены в большой конверт из плотной коричневой бумаги. Алексей боялся, что пять с лишним миллионов туда не поместятся, но напрасно. Хотя конверт получился увесистым. Почти в набивку. Альбина Андреевна заклеила конверт лентой и, протянув ручку с эмблемой банка, сказала Алексею:
– Напиши прописью сумму.
– Я очки, кажись, забыл, – он хлопнул рукой по карману, – лучше сами.
Альбина Андреевна взяла ручку и на глазах у Алексея, Верещагиных, матери и сына и трех риелторов написала от руки:
– Пять миллионов шестьсот тысяч рублей, – и Алексей торопливо поставил свою подпись, которая получилась совсем чужой. Писать на набитом деньгами конверте оказалось неудобно, да еще и очков не было.
Алексей хотел было выйти, после того как с его делом было покончено, но понял, что к дверям не протиснуться.
– Чего там, все свои, – сказал, сунувшись в переговорку, Кит Маврушкин.
Оказывается, он тоже внимательно наблюдал за процедурой пересчета денег.
Потом настала очередь Трухиных. Сумма у них была самая маленькая, и деньги пересчитали быстро. Наталья сама написала на конверте сумму прописью.
«Зачем они берут ипотеку?» – задумался Алексей. «И полтора миллиона наличных от Верещагина. Им бы хватило денег от продажи квартиры. И деньги жена считает, хотя кредит берет муж. Он, похоже, лопух. Работяга. Сидит в коридоре, трясется от волнения. Похоже, эти полтора миллиона на него хотят повесить. А у женушки на эти деньги есть планы. Явно мухлеж».
Наталью Трухину курировала Терентьева, которая не отходила от нее ни на шаг. Они обе остались сидеть в переговорной, после того, как Верещагин забрал еще один надписанный конверт, чтобы потом положить его в ячейку.
В переговорную протиснулась дородная Таисия. К этому моменту все уже устали и перенервничали. Было жарко, даже несмотря на работающий кондиционер. Вид банковских упаковок с миллионами нервически действовал на всех. «Это же целое состояние!» – невольно думал каждый, не исключая и Леонидова. Но он-то хоть был владельцем в недалеком будущем одного из этих объемных конвертов. А каково риелторам? С Альбиной Андреевной Алексей договорился, что заплатит ей сто пятьдесят тысяч комиссионных. Остальные риелторы работают тысяч за сто. А помощницы и вовсе получат мизер. Стоят, смотрят на миллионы в конвертах и мысленно облизываются.
Алексей поспешно отогнал эти мысли. Маврушкиным полагался самый большой куш: восемь миллионов. Таисия застыла у счетной машинки. Дама в розовом к этому моменту утомилась, поскольку отдельные купюры все время выскакивали обратно.
– Навыка нет, – пожаловалась она. – Вы уж сами.
И Таисия принялась считать деньги. С порога за ней внимательно наблюдал Кит. Делала это Маврушкина крайне неловко, все время сбивалась, и купюры у нее выскакивали обратно чаще, чем у «розовой кофточки». Алексей почувствовал, как заныли виски. В переговорной было душно, нервно, процесс явно затягивался. Все уже начали терять терпение.
– Ну, все, наконец? – не выдержала Верещагина. Она была старше всех, и ей было особенно тяжело.
– Вроде все, – тяжело вздохнула Таисия. Ей и самой уже было неловко. Деньги она считала долго. Маврушкина аж взмокла.
Сидевшая ближе всех Терентьева торопливо принялась запихивать пачки пятитысячных в конверт. Ее помощница из коридора сказала, что надо поторопиться занять очередь в депозитарий, народу не убавилось. Все еще больше разнервничались.
Альбина Андреевна со вздохом сбросила звонок сына. У него, видимо, начался просмотр одной из квартир, и возникли вопросы. Зазвонил телефон у Кита, но он не сбросил звонок, а тут же нырнул вместе с мобильником в коридорчик. Все эти детали Алексей впоследствии напряженно вспоминал: кто как себя вел?
Таисия беспомощно оглянулась: присесть было некуда.
– Вы уж сами, – сказала она, как и давеча Алексей.
Конверт с восемью миллионами заклеивала сидевшая ближе всех Терентьева. Она же на глазах у семерых человек, все уставшие, взмокшие, измученные ожиданием и затянувшейся процедурой пересчета миллионов написала на конверте, по ленте, которой запечатали «бандероль»: восемь миллионов рублей.
Таисия, нагнувшись, неловко поставила свой безликий крючок. Вернулся Маврушкин:
– Уже заклеили? Леха, ты видел, что в конверте деньги? Тебе я доверяю, потому что ты бывший мент, – хохотнул Кит.
– Как мент?! – взвился Верещагин.
– Я раньше служил в органах, – внимательно посмотрел на него Алексей.
– Наркотиками, что ли, занимались? – криво усмехнулся Макар Верещагин.
– Почему сразу наркотиками? Я сыщик. Уголовка, – невозмутимо сказал Леонидов.
Верещагины, мать и сын, аж позеленели. А «розовая кофта» стала пунцовой, лицо одетой в нее дамы. Алексей поймал уничтожающий взгляд Верещагина, брошенный на риелтора: «Почему я этого не знал?!»
В переговорной возникло смятение. Все вдруг еще больше занервничали.
– Какая разница, кто где работал? – Альбина Андреевна поднялась.
Алексей видел, как ей не терпится выйти. Она должна была поговорить с сыном, но не могла обсуждать подробности новой сделки при посторонних, тем более, при трех риелторах. Все они были Альбине Андреевне конкурентами, даже очаровательная Юленька.
– Идем закладывать ячейку? – сунулась Терентьева.
– Нет, сначала в кассу, – Альбина Андреевна бросила на нее уничижающий взгляд. – Вы, дорогуша, позабыли, что надо еще ипотечные деньги получить. А ведь это ваш клиент.
