Боже великий, неужели так и придется уламывать их поодиночке? Изабель подумала: а не попросить ли Артура принять закон, по которому слугам разрешалось бы всех называть по именам?
Она улыбнулась Дженни.
— Давай-ка вымой хорошенько ноги. Ототри как следует и вытри досуха. А потом возвращайся, и я накрашу тебе ногти.
Серые глаза Дженни радостно вспыхнули.
— О, огромное спасибо, моя леди! Сейчас все сделаю. Ох, вот что я забыла… королева Гиневра хотела с тобой поговорить.
— Я всегда рада ее видеть.
И тут же послышался стук в дверь.
— Входи, Гвен! — крикнула Изабель.
Однако в комнату вошла сияющая Мэри.
Изабель чуть было не выпрыгнула из постели, но вовремя вспомнила, что на ней только легкая ночная сорочка. Поэтому она схватила меховое одеяло и завернулась в него.
— Ох, Мэри, как ты замечательно выглядишь! Полагаю…
— Изабель? — раздался голос королевы, — Можно к тебе?
— Как раз вовремя, — ответила Изабель.
— Ох, я же пропущу все самое интересное! — воскликнула Дженни.
— Так поспеши, — сказала Изабель. — Мы тут пока поболтаем о том о сем, до твоего возвращения. Вообще-то я, наверное, как раз успею одеться.
Дженни пулей вылетела из комнаты.
— Что ж, леди, садитесь прямо на пол, пока я отыщу хотя бы халат.
— Я обещала накрасить Дженни ногти на ногах, — пояснила Изабель, — И ей, конечно, очень хочется посидеть с нами и послушать разговоры. Надеюсь, никто не возражает?
Гиневра и Мэри помотали головами.
— Дженни никогда, никогда не говорила обо мне ничего плохого, — сказала Мэри, — Я ей доверяю почти так же, как тебе.
— И я ей полностью доверяю во всем, — добавила Гиневра.
Но Изабель это было не слишком интересно. Она продолжала всматриваться в сверкающие глаза Мэри.
— Мэри, все хорошо?
— Ох, Изабель… я не… это было… А вы знали, что у мужчин есть эти огромные штуки, похожие на огурец?..
Королева и графиня переглянулись и захохотали как сумасшедшие.
В комнату вернулась Дженни.
— Ох нет! Что я пропустила?
— Мы говорим об огурцах, — с трудом выдавила Гиневра.
— И что в них смешного?
— Я не говорила, что это огурцы! — возразила Мэри, — Я сказала, что это похоже. Они тоже такие крепенькие и немножко сморщенные, и…
— Стоп! — выдохнула Изабель, — Я сейчас лопну!
Через некоторое время Гиневра и Изабель наконец слегка успокоились, хотя и старались не смотреть друг на друга, чтобы снова не взорваться хохотом.
— И что? — спросила Изабель у Мэри.
— Думаю, мне теперь очень нравятся огурцы. Большие.
И снова все захохотали, в том числе и Мэри с Дженни. Они сидели на полу и умирали от смеха. Изабель подтолкнула Мэри и с трудом произнесла:
— Я так рада за тебя! Хотя мне теперь никогда не избавиться от этой картинки, так и буду представлять…
— Мне тоже от нее не избавиться, ведь придется видеть это каждую ночь, — сказала Мэри.
Изабель схватилась за живот от смеха.
— Графиня!
Она не расслышала.
— Графиня!.. Дженни схватила ее за плечо.
— Мне кажется, там король у двери.
Действительно, в комнату вошел король Артур.
Изабель резко выпрямилась. Смех мгновенно утих, стоило ей взглянуть в лицо Артура.
— Что случилось?
— Можно тебя на минутку?
— Ты можешь говорить и здесь, король Артур.
— Нет, мне нужно сказать кое-что наедине.
Изабель до сих пор не оделась. Но она стремительно вскочила и, кутаясь в меховое одеяло, вышла следом за королем в коридор.
Он не слишком любезно оттащил ее подальше от двери.
— В чем дело, Артур?
— Я хочу, чтобы ты немедленно собралась и уехала.
— Что?! Что я такого натворила?
— Камелот вскорости будет осажден, и мне нужно, чтобы ты вовремя скрылась, Изабель. Я хочу, чтобы ты вернулась в Дюмонт.
— Нет. Я остаюсь здесь и буду сражаться вместе с тобой.
— Не будешь. Ты отправишься на запад, потом повернешь на север. Я уже выбрал для тебя самый лучший путь до Дюмонта.
— О, вот как?
— Именно так.
— Чертовски плохо. Я никуда не уезжаю.
— Изабель, послушай, — заговорил король, схватив ее за плечи, — Нам вот-вот придется драться. И если мы проиграем, мы не сможем защитить наших женщин.
— Ты туп, как пробка! Думаешь, женщины не могут воевать? Мы — отличное тыловое средство, если ты не настолько глуп, чтобы забыть о нас.
— Великие боги, Изабель, что ты говоришь! — воскликнул он, возводя взгляд к небесам. — У меня нет времени слушать это. Ты что, не понимаешь? Мне нужно, чтобы ты укрылась в безопасном месте. Прошу тебя!
— Сколько у нас времени до того, как враги вторгнутся в земли Камелота?
— Часов пять, может быть, шесть.
— Отлично.
Она попыталась вывернуться из его рук.
— И нечего тут на меня напирать, Артур!
— Я не могу допустить, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ты понимаешь?
— А я отказываюсь рыдать над твоим поверженным телом, после того как ты принес мне свои клятвы. Говоря это, ты подразумевал, что мы оба будем жить долго и счастливо.
— Я хочу, чтобы ты жила.
— А я хочу, чтобы жил ты. И кстати, Мерлин тоже хочет этого.
— Мерлин? Откуда ты знаешь о Мерлине?
— Ничего, если я объясню все попозже? А прямо сейчас мы должны напечь хлеба.
Она наконец вырвалась и бросилась бежать. Но остановилась на мгновение и оглянулась.
— Кстати, я люблю тебя. И не вздумай умирать, черт побери! Я здорово разозлюсь, если ты умрешь.
Глава двадцать четвертая
Изабель лихо миновала поворот коридора и ворвалась в свою комнату. Смеявшиеся женщины мигом умолкли, едва взглянули на нее.
— Надо пошевеливаться, леди, — сказала Изабель. — Камелот вот-вот окажется в осаде, и мы должны приложить все усилия, чтобы эти сукины дети не разбили нас.
— Но что мы можем сделать? — воскликнули женщины.
— Гвен, а Ланселот и правда сжег те ядовитые грибы?
— Нет, Артур запретил ему разводить огонь так близко от коттеджа. Они так там и лежат.
