Поднимает голову, заглядывает в глаза. Что отыскать там пытается, хрен знает. Наизнанку же выворачивает. Ранит, а сама не замечает.
— Мы никому ничего не должны, только себе, — всхлипывает, — от меня так часто чего-то требовали. Втискивали в рамки, словно заставляли проживать чужую жизнь. Я всегда делала как нужно, самостоятельно стёрла грань между «хочу» и «надо». Вот ты, чего ты хочешь на самом деле?
Спрашивает, а у самой губы дрожат.
Чего я хочу? По-моему у меня на лбу это написано. Мигает красной лампой пожарной сигнализации. Ее хочу. Всю. Целиком и полностью. Отрезать от мира, запереть как тогда и поставить мир на паузу. Ни с кем не делить. Ни с кончеными подружками, ни с мужиками коллегами. Отнять нормальную жизнь, изуродовать течение времени под свой вкус. Понимаю, что это сделает ее несчастной, вернет ненависть, и злоба сама собой просыпается. Она и так достаточно натерпелась и я просто обязан преподнести ей такой щедрый подарок. Пусть и на стены лезть придется после этого. Приглядывать издали, истязать себя такой извращённой пыткой. Оставить полностью духа не хватит. Видать участь у тени такая — таскаться следом. И если это называется любовь, ебал я в рот того, кто это придумал.
— Жрать хочу, — отвечаю вместо этого.
Ума хватает не воспроизводить сопливую хуйню, которую успел сочинить.
— Спрошу у них, что съедобного есть.
— Я никогда не была в вагоне-ресторане. Даже не представляю как там все выглядит.
— Серьезно? — не скрываю своего раздражения.
Меньше всего мне бы сейчас хотелось, чтобы над ухом кто-то чавкал. Нервная система разъебана. Боюсь что общество посторонних, сорвёт резьбу окончательно.
— Давай сходим, пожалуйста. Будто у нас свидание. Сделаем вид что познакомились в поезде, и ты пригласил меня на свидание.
— Обычно свидание заканчивается трахом, не наоборот.
Борщу умышленно, хочу вызвать негодование. Взываю к остаткам разума. Какие к черту свидания? Хочу немедленно и на дальнейшее будущее отбить идиотскую тягу романтизировать отморозков.
— Ладно, забудь, — качает головой.
Только сейчас начинает смущаться своей наготы. Прикрывается. Закрывается от меня. А разве не этого я желал? Вот она нужная дверь, в которую нужно долбить. Но вместо того чтобы выбивать с ноги рухлядь, сам трещу по швам.
— Одевайся, сходим.
Ее глаза загораются, и я начинаю тлеть сам.
Даю себе возможность слегка оттянуть собственную казнь. Она болтает без умолку, когда мы минуем другие вагоны. Ест с таким аппетитом, что начинает хотеться жрать. Оживает на моих глазах. Возможно организм даёт защитную реакцию, я в этом не шарю. В большей части слушаю, позволяю тараторить. После десерта мы возвращаемся в купе и снова трахаемся. Делаю всё, для того чтобы выбить из нее все силы. А после сижу в темноте вагона и наблюдаю как на обнаженное тело бросают тень ветки деревьев. Она безмятежно спит, а мое время подходит к концу. Самые быстрые четырнадцать часов в жизни. Поезд останавливается, желтый свет перрона наполняет тесное пространство. Обрисовывает своим теплом ее черты. Краду на мгновение ее образ черной тенью. Вдыхаю напоследок сладкий запах. Вместо поцелуя утыкаюсь носом в макушку. Знаю, что уже никогда не позволю себе оказаться настолько близко. Резко отстраняюсь и выхожу прочь. Сметаю всех на своем пути, по дороге к выходу. Бегу от нее. От себя. От того что внутри вспарывает и душит. А после провожаю взглядом последний вагон, оставаясь стоять среди опустевшего Минского вокзала.
Звонок телефона возвращает в реальность. Слегка остужает мозги.
— У тебя получилось? — слышу, когда подношу трубку к уху.
— А ты сомневалась?
— Господи, Антон, — выдыхает с облегчением.
Тоже ревёт, или мне кажется.
— Когда будешь?
— Через три часа регистрация, — придерживаю плечом трубку и сверяюсь с часами.— Ляля, ты уверена что это хорошая идея? — на всякий случай спрашиваю.
— Я больше никому не верю, — следует короткий ответ.
Такой же короткий, как и текст «Минск-Дублин», в моем электронном билете.
Торможу бомбилу, затыкаю уши наушниками. Но музыке не удается перебить заебчивый стук о рельсы уходящего поезда.
Скоро попустит.
Глава 36. АЛИНА
— Lekce skončila (Лекция окончена).
Интеллигентная женщина в строгом костюме закрывает толстый учебник и складывает свои конспекты.
— Пани Новак, — обращается ко мне на русском, — думаю вам больше не нужна моя помощь. Смотрите побольше местное телевидение, читайте, общайтесь, совершайте покупки.
— Спасибо, пани Горакова, — смущенно улыбаюсь и добавляю на чешком, — Děkuji vám za lekce (спасибо вам за уроки).
Я оказалась способной ученицей. Леон мог бы гордиться мной.
Собираю учебники, покидаю аудиторию.
Тогда в поезде я начала новую жизнь. С новой фамилией, именем, документами. И без него.
Ни минуты не было мысли, что Леон бросил меня. Он делал все ради меня. С первого дня, как мы встретились. Пусть неправильно, исковеркано, но так как может только он. Закрывал собой, рисковал, получал пули.
Смахиваю слезы с кончиков ресниц.
— Власта.
Оборачиваюсь на голос.
Сначала было непривычно. Мне не нравилось. Но грела мысль о том, что он не случайно выбрал это имя. Что я правда имею над ним власть.
С Алешом я познакомилась спустя неделю истерик и бесконечной боли. Меня накрыла депрессия и все советы и наставления Леона вылетели из головы.
Не хотелось никого к себе подпускать, но Алеш был приятно навязчив.
Новый сосед по лестничной клетке, который всю жизнь прожил в Праге, но прекрасно говорил по-русски — отличная помощь и гид в чужом городе. Большой парень с грозным лицом, но добрым сердцем.
Он приперся ко мне с идиотским пирогом из яблок, от которого пахло корицей и еще какой-то приправой. Я вежливо отказала в знакомстве. Потом он пришел за солью. Потом принес национальное блюдо вепро-кнедло-зело, которое оказалось изумительно вкусным. Я, которая месяц питалась водой, с аппетитом накинулась на запечённую свинину.
Но окончательно я растаяла, когда в костюме Санты этот сумасшедший притащил мне елку. Настоящую, живую.
— Алеш, — смеюсь и машу рукой, а он несется с двумя стаканчиками горячего шоколада.
— У меня для тебя сюрприз, — лезет в бумажный пакет и достает из него черную коробку.
Ежедневные мелкие подарки я принимаю как должное. Они всегда подходят под настроение, и почему-то часто напоминают о Леоне.
Когда Алеш притащил два билета в тир я и вовсе разрыдалась. Он кстати, отменно стреляет и научил меня управляться с винтовкой.
