Она вылетела из машины, огибая угол дома. Преодолевая несколько ступеней, которые разделяли ее с дверью в подъезд.
Онемевшими пальцами, она набрала номер квартиры.
Злосчастной.
Ненавистной.
Ян открыл ей дверь сразу же, она видела что он на взводе, об этом свидетельствовало напряжение в каждом участке его тела. Оно словно гудело как высоковольтный провод. Он всегда был опасным, какого же черта она вообще во все это полезла?
Одним уверенным движением его рука прижала ее к стене, губы не обращающие внимания на всякие протесты, отыскали ее губы. Поцелуй был жестоким, грубым, эгоистичным. Мира царапалась и брыкалась, но это была капля в море его злости.
— Хочешь сказать мне, что я потерял тебя? — проговорил он упираясь лбом в её лоб, — что эта с*ка отняла тебя у меня?
— Ты хотел мне показать что-то, снова ложь? — сдавленно проговорила Мира, умирая все сильнее с каждым вздохом.
— Не веришь, — Ян оттолкнул ее от себя, так что она снова стукнулась спиной о стену. — Ему значит веришь, а мне нет?! — крикнул он, запуская руки в волосы, — как так Мира, как так?!!
— Я ничего о тебе не знаю, как и никогда не знала, — пытаясь сдержать слезы, проговорила она.
— Ты знала обо мне достаточно, больше чем многие, в этом и была моя ошибка. Ты была допущена слишком близко, а потом сотворила то, что по своей тяжести хуже деяний ублюдка!
— Что тебе надо от него, Ян? Он живёт дальше, ты живёшь дальше, все допускают ошибки, люди ссорятся, обижаются друг на друга…
— Обижаются? — Ян зашелся в каком-то диком смехе. — Я сейчас посмотрю, как ты обидишься.
Он дернул её за руку, затаскивая в зал, толкая на диван, рывком придвигая стол, и бросая сверху единственный распечатанный листок.
— Что это? — нервно спросила Мира, понимая, что совсем не хочет смотреть. Пусть уж лучше все остаётся так как есть. Пусть она ничего не знает.
— Читай!
Дрожащими пальцами она потянулась к листку.
Это была ксерокопия. Документ, состоящий из множества приставленных друг к другу кусочков, словно кто-то разорвал его а потом попытался собрать в паззл. Буквы плыли.
Вероятность отцовства…
Потеря плода…
Даты…
Сроки…
— Это не оригинал, — прохрипела Мира, потому что голос совсем пропал.
Ян с ненавистью посмотрел на нее, открывая дверцу книжного шкафа.
Мира зажмурилась, когда в её лицо полетели клочки бумаги. Десятки обрывков, рваных как и ее жизнь.
— Вот тебе оригинал, собирай, — процедил Ян. — Прямо из мусорного ведра, извини, биоматериалов не имею, вороны быстро склевывают падаль.
— Откуда это у тебя? — еще один вопрос.
Бессмысленный, который совершенно не имел никакого отношение к информации, которую она узнала.
Вопрос, который мог немного оттянуть ее смерть.
— Тебя правда интересует только это? — Ян подлетел к ней, приближаясь максимально близко, — я еле удержал себя, что бы не убить эту суку. Я даже выследил его. Но убить его, это было бы слишком просто. И только ты можешь подарить ему вечное мучение. Отомстить за себя. За все, что он с тобой сделал.
Мира смотрела на не очень качественную ксерокопию, буквы были слегка смазанными, но текст был вполне читаем. У нее было всего лишь пару недель. Она слабо в этом соображала, но скорее всего, все произошло в ту же ночь, когда Митя привез ее в отель.
После, она пила противозачаточные, и не переживала, что ее менструальный цикл слегка сбился. Но она и подумать не могла…
— Он убил своего ребенка. Твоего ребенка. А теперь подумай, что для него стоит так же убить тебя.
— Хватит! — Мира замахнулась, вкладывая в свой удар все силы. Всю истину, что только что обрушилась на ее голову.
— Бей, бей сколько влезет, если тебе это поможет, я позволю тебе это. Не нанесу ответный удар как он. Я же вижу в тебе человека в первую очередь, понимаю, что ты можешь испытывать боль. Порой столько боли, что она просто не помещается внутри. Это ему плевать на это. Он до сих пор играет в игрушки. Испачкал по ошибке, вымыл, вычислил и в путь.
— Я сделаю все что ты хочешь, только скажи мне, что это не правда, — задыхаясь от слез проговорила она.
— Правда, моя девочка, чистая правда.
Ян сжал зубы, прижимая ее к себе.
Она оплакивала его скотство, она готова была на все что угодно, лишь бы он оказался хорошим. Она предпочла его.
— Разбей ему сердце, уничтожь, — процедил Ян, и его захват, уже мало походил на объятия. — Выпотроши его душу, так как и он выпотрошил тебя. Клянусь, если бы это был мой ребенок, я бы пустил ему пулю в лоб, как только узнал бы об этом. Крошечный малыш с твоими глазами, что может быть прекраснее?
— Я поеду и поговорю с ним.
Попыталась взять себя в руки Мира. Она обещала Мите разговаривать. Рассказывать о своих подозрениях и переживаниях.
— Ты думаешь, он выложит тебе правду? Или ты готова верить во все, что он скажет? Я понятия не имею, как ты можешь не чувствовать то, что с тобой сделали? А если после этого, ты не сможешь больше иметь детей? Не сможешь подарить ребенка ни этому ублюдку, ни кому либо другому. Он сломал твою жизнь. Иди, Мира. Может быть он еще что-нибудь отнимет, раз для тебя смерть ребенка ничего не значит.
— Я просто не верю, что он так. Что смог, — она зашлась в рыданиях, потому что поняла, что снова запуталась.
Здесь не было добра, и какую сторону не примешь, в конце концов, это будет зло. Зло было внутри них, зло они распыляли, выдыхали и давали. Зло было в их поцелуях и объятиях. И Мира чувствовала, что оно уже поглотило ее.
Телефон заиграл оповещая о входящем вызове и нарушая тяжелую атмосферу, которой пропитался воздух. Пахло болью и кошмарами. Самыми страшными, которые только могли случиться.
— Решай, — коротко прозвучал у ее уха голос Яна.
А что ей было решать? Что? Если только на минуту закрыть глаза, и представить что все, что сказал Ян правда? Может это уже и есть конец? Она горит где-то в преисподней а они как два коршуна делят ее труп?
Мира ничего не ответила ни на звонок, ни на ожидание Яна.
— Оплати мне такси, — единственное что удалось ей из себя выжать.
Она просто вышла на улицу, села на лавку, совсем не ощущая холода. Пару раз кто-то прошел мимо, резво пробежал облезлый кот, и потом подъехала машина.
— Вы вызывали?
Мира встала, молча открывая дверь, и села на заднее сидении.
Телефон звонил.
Там в квартире остался Ян, как всегда правый, вместе со своими доказательствами. В конце пути был Митя, с мультфильмами, рыбным пирогом, и иллюзией счастливой жизни, а здесь в машине был только водитель, радио, и оболочка, которая осталась от Миры.
