Скрипач хмыкнул.
– Спрут, у нас никогда не было слаженной команды. Или хочешь сказать, что не замечал?
– Мы неплохо сработали в той летерийской деревушке…
– Ничего подобного. Если бы не взводы Хеллиан и Геслера – а потом еще и Бадана Грука, – тамошние цветочки уже щеголяли бы в наших ногтях, словно в красивых шапочках. Мы слишком рассредоточились, Спрут. Корик с Улыбкой смотались, как влюбленные кролики, – и получилось, что Корабб – наш главный силач.
– Ты чересчур строго судишь, сержант. Эдуры наступали со всех сторон; надо было их растащить.
Скрипач пожал плечами.
– Может, и так. Если уж на то пошло, в И’Гхатане мы справились лучше. Наверное, меня просто тянет сравнивать с прошлым. Дурная привычка, знаю… И хватит на меня так смотреть.
– Ну да, в прошлом у тебя был Вал, Быстрый Бен и тот убийца… Как там его звали?
– Калам.
– Ага, натуральный вепрь с кинжалами. Погибнуть в Малазе – какая глупая смерть. Но я не об этом…
– Силачом у нас во взводе был баргаст. А еще была Жаль – не спрашивай, кто это, – и Скворец. Видит Худ, я совсем не Скворец.
Услышав смех, Скрипач насупился еще сильнее.
– Что смешного, солдат?
– Тебя послушать, так прошлый состав «Мостожогов» был не лучше нынешнего. А то и хуже. Смотри. Корабб годится на силача, особенно учитывая, что Госпожа тянет его, не вынимая руки́ из штанов. Свалится он, вместо него встанет Битум, а вместо Битума – Корик. Раньше была Жаль – теперь есть Улыбка.
– Ну а ты у меня вместо Вала, – сказал Скрипач. – Если задуматься, оно и к лучшему.
– Как саперу мне до него ох как далеко…
– И хвала богам за это.
Они подошли к огромной палатке, служившей лазаретом.
– Чего-то не поделили, да? – спросил Спрут, подозрительно сощурившись. – О вашей дружбе ходят легенды. Вы были не разлей вода, почти как Быстрый Бен с Каламом. Что случилось?
– Когда теряешь друзей, нужно оставлять их и идти дальше. Так я и поступил.
– Вот только Вал вернулся.
– Вернулся, да не совсем. Ничего хорошего в этом нет.
– Ну и? Если нельзя, чтобы было как раньше, может, начать с нуля?
– Все куда хуже. Глядя на него, я представляю себе всех погибших. Всех товарищей. Плохо так говорить, но было проще, когда я остался один. Даже появление Быстрого Бена с Каламом выбило меня из колеи. С другой стороны, мы же выжили. Последние из «мостожогов». С этим можно смириться. Теперь остался только Бен, но адъюнкт забрала его к себе – пускай. Я снова один, понимаешь? Один.
– И тут появляется Вал.
– Видимо, есть разница между тем, что подходит, и тем, что подходит, но не совсем. – Останавливаясь у входа в палатку, Скрипач почесал потную лысеющую макушку. – Возможно, со временем…
– Хорошо-хорошо, понял. Со временем.
Они вошли в лазарет.
Койки скрипели; солдаты ворочались под насквозь промокшими от пота шерстяными одеялами, выкрикивали что-то в бреду, бились в лихорадке. Между ними сновали рудометы с мокрыми полотенцами. Густо пахло мочой.
– Худов дух! – выдохнул Спрут, зажимая нос. – Мерзкое зрелище, а?
Все двести с лишним коек были заняты жертвами местной мошкары. Спрут смотрел, как рудометы затыкают несчастным рты мокрыми полотенцами, чтобы те хоть немного попили.
– Вот он. – Скрипач указал рукой на одну из коек. – Не трать времени, в таком состоянии он нас даже не узнает.
Он схватил за руку проходившего мимо рудомета.
– А где все целители с Дэнулом?
– Последний свалился этим утром. От усталости, сержант. Здесь все вымотались… Простите, мне нужно еще вон тех напоить.
Скрипач отпустил его.
Они со Спрутом покинули лазарет.
– Пошли искать Бриса Беддикта.
– Так он же не целитель, сержант…
– И без тебя знаю, дурень. Но ты видел, чтобы там лежал хоть один летерийский погонщик или носильщик?
– Нет…
– Следовательно, у местных есть какое-то средство от этой лихорадки.
– Вообще, местные, как правило, вырабатывают невосприимчивость к своей заразе, Скрип…
– Чушь. Они гибнут так же часто, просто нам, иностранцам, этого не заметно. А источники болезни почти всегда одни и те же: незакрытые выгребные ямы, стоячая вода, протухшая еда.
– Ничего себе, и откуда ты столько об этом знаешь?
– До появления морантской взрывчатки, – сказал Скрипач, – саперы занимались облагораживанием покоренных земель. Строили канализацию, рыли водозаборные скважины и погреба – в общем, делали из людей, которых еще месяц назад резали, довольных жителей Малазанской империи. Странно, что тебе не приходилось этим заниматься.
– Приходилось, только я все ума не мог приложить, зачем.
Скрипач недоуменно вскинул бровь.
– Ты вот недавно жаловался, что ничего не знаешь…
– И?
– А ты не задумывался, что причина может быть не в окружающих, а в тебе самом?
– Не-а.
Скрипач молча посмотрел на Спрута, тот на Скрипача. Потом они вместе отправились искать Бриса Беддикта.
Малазанское войско покидало столицу. Взводы и полувзводы понемногу стягивались в ротные лагеря, раскинувшиеся на полях недавних сражений. Многие солдаты, проведя буквально несколько ночей в палатках, сваливались больными, и их, как Корика, например, отвозили в полевой госпиталь, установленный между армейским станом и обозной колонной.
Учения кончились, но не раньше чем нанесли серьезный урон. Столь многие под разными предлогами увильнули от маневров, что теперь солдат приходилось собирать по всему городу, так что сплоченность войска (и без того ослабленная «вторжением», в котором больше всего досталось морпехам) оставляла желать много лучшего.
Устроившись на походном табурете у взводной палатки, капрал Битум распустил очередной моток железной проволоки, вооружился кусачками, которые несколько десятков лет назад изобрел некий смекалистый малазанский кузнец, и принялся резать проволоку на короткие куски. Поддержание кольчуги в пригодном состоянии требовало много труда. Можно было, конечно, отдать ее оружейникам, но Битум предпочитал ремонтировать свой доспех самостоятельно. Не то чтобы он не доверял мастерам, и без того заваленным работой сверх меры… так что да, не доверял. Нет, лучше он сам возьмет щипцы, намотает проволоку на пруток, зажмет и поставит на место отсутствующего кольца – и так, пока не заделает прореху. Мастера же обычно наматывают длинный кусок по всей длине прутка, а затем вплетают по краям дыры. Отдельные кольца распиливают, потому что никаких лезвий не напасешься, и от этого возникают большие зазоры и зазубрины, которые разрывают гамбезон в лоскуты. Мало того, что неаккуратно, так еще и бесполезно. Нет уж, легче скрутить каждое кольцо отдельно, убедиться, что выступающих концов нет, и с помощью щипцов поместить его на место, а затем…
