Бриз стала переворачивать плитки одну за другой, перечисляя:
– Жизнь и Смерть, Свет и Тьма, Огонь и Вода, Воздух и Камень. Все они старые, но обновленные. – Она отодвинула их в сторону, оставив только три. – А вот эти самые сильные. Ярость, а на обратной стороне – Звездное колесо. Ярость говорит сама за себя; она слепа и разрушает все. Звездное колесо – это само Время, но расплетенное…
– И что это значит? – сдавленно спросил Раутос, весь побледнев.
Бриз пожала плечами.
– «До» и «после» потеряли смысл. «Впереди» и «позади», «тогда» и «скоро» – тоже. Все эти слова подразумевают последовательность и, мм, порядок. – Она снова повела плечами. – Впрочем, в раскладах Звездного колеса не будет. Вместо него вы увидите только Ярость.
– Откуда ты знаешь?
Ее улыбка была жуткой.
– Просто знаю.
Она указала на предпоследнюю плитку.
– Корень, а на обороте – Ледяной дух, и оба они стремятся к одному и тому же, однако выпасть может только что-то одно. И последняя – Синесталь, то самое колдовство, что поддерживает жизнь в машинах. Я чувствую, оно все еще сильное. – Бриз перевернула эту плитку. – Забвение. Берегитесь его, это проклятие. Демон, пожирающий вас изнутри, поглощающий воспоминания и личность.
Она судорожно облизнула губы.
– Этот демон очень силен и становится сильнее… Кто-то идет, – вдруг прошипела она, смахивая последние плитки, – кто-то идет за нами! Нам нужно… нужно напитать Синесталь. Напитать ее!
– Я знаю, Бриз, – произнес Таксилиец, появившись в проходе. – Именно это я и пытаюсь сделать.
Ведьма посмотрела на него, скалясь.
– Ты чувствуешь аромат этого места?
– Да.
Где-то в углу захныкала Асана, и Наппет отвесил ей пинка. Он бы на этом не остановился, но между ними вклинился Ласт, строго сложив руки на груди. Наппет зарычал и отвернулся.
– Я не понимаю, – произнес Раутос. – Я ничего не чувствую, кроме пыли.
– Мы должны помочь, – возвестил Таксилиец.
Бриз кивнула.
– Только непонятно как.
Бриз протянула ему нож.
– Вскрой себе плоть. Пусти аромат внутрь, Таксилиец. Внутрь себя.
Что это – безумие или путь к спасению? Призрак не знал. Однако и он теперь почувствовал в воздухе нечто новое. Воодушевление? Голод? Неясно.
Сулкит двигалась сюда, все еще слабая и тощая. А значит, она шла не убивать.
И тогда призрак понял, что аромат был надеждой.
Есть дороги, ступив на которые, осознаешь, что можно идти только вперед. Слева – шипы, справа – дымящиеся разломы, сзади – отвесная каменная стена. Что ждет в конце пути – неизвестно, и, поскольку знание может оказаться проклятием, вернее всего будет просто передвигать ноги, не задумываясь о судьбе и жестоких прихотях рока.
Неведение вполне устраивало те семь или восемь тысяч беженцев, что плелись вслед за Сумрак, хоть тьма и неотступно сгущалась вокруг них, а мир по обе стороны от Галлановой Дороги растворялся, рассыпаясь на части, словно меркнущее воспоминание. Связанные друг с другом веревками, обрывками сетей, лоскутами ткани и шкур, уставшие, но живые, спасшиеся от пламени и дыма, беженцы преданно шли за своей королевой.
Вера часто рождается из отчаяния – хотя бы это Йан Товис понимала. Пусть видят, как смело и уверенно она шагает по каменистой дороге. Пусть верят, что она уже ходила этим путем или что по праву рождения и титула знает, куда приведет их эта река крови. Моей крови.
Пусть тешат себя надеждой. И не знают той правды, которая наполняет Сумрак ужасом и вызывает приступы паники, от которой по всему телу выступает холодный пот, а сердце бьется часто-часто, будто копыта несущейся лошади. Стоит им хоть что-то из этого почувствовать, и людская река в слепом страхе выйдет из берегов, расплещется вдоль дороги и пропадет в ледяной пасти небытия.
Нет, лучше им ничего не знать.
Йан Товис заблудилась. Мысль о том, чтобы пройти по Галлановой Дороге и вернуться в родной мир шайхов, теперь казалась жалкой и наивной. Ее кровь открыла врата, но теперь мощь угасала. С каждым шагом Сумрак становилась все слабее, голова кружилась, словно в лихорадке, и даже трескотня Пулли и Сквиш за спиной будто отступала все дальше… и к лучшему. Слушать их восторги по поводу питательной королевской крови было невыносимо.
Не было больше скрюченных старух. Вернулась молодость, разгладились морщины, распрямились спины, окрепли кости. Последние шайхские ведьмы пели и плясали, будто змеей ужаленные; жизнь переполняла их настолько, что они не замечали, как вокруг все рассыпается, как их королева замедляет шаг, как ее шатает из стороны в сторону. Они слишком упивались ее сладкой кровью.
Вперед. Просто иди вперед. Йедан предупреждал тебя, но ты, гордая, не слушала. Думала только о своем позоре. О своем брате, убийце ведьм. И о своей вине, не забывай, за жестокую отсрочку, которую он тебе дал. За идеальное, логичное решение всех твоих проблем.
Дозорный исполнил свой долг. Однако как ненавистна была бы тебе его сила – твоя слабость несравненно более ненавистна. Несравненно.
Иди, Йан Товис. Это все, что тебе…
С треском рвущегося паруса мир вокруг разошелся. Дорога ушла из-под ног двух ведьм, с грохотом изломалась, как могучий хребет, и легла поверх покатых холмов. Пыль взвилась в небо, откуда ослепительно и нещадно палило солнце.
Пулли, шатаясь, подошла к упавшей Сумрак. На растрескавшейся поверхности дороги бурели пятна крови.
– Сквиш, дура ты! Сколько мы пили! Пили из нее, а теперь – гляди!
Ее сестра выбралась из-под кучки шайхов, свалившихся на нее.
– Ох-ох, беда у нас! Се не Галлан! Се изнанка Галлана! Изнанка! И что, Пулли, мертва она? Мертва?
– Почти, Сквиш, почти. Долго слишком шла – надо было следить. Приглядывать за нею.
– Вертай ее, Пулли! Нам нельзя тут. Нельзя!
Пока две девушки, склонившись, переругивались над телом Йан Товис, остальные беженцы приходили в себя. Сломанные руки и ноги, разбросанные котомки, перепуганный скот. Лысые холмы вдоль дороги были усеяны острыми камнями. Вокруг ни деревца. Сквозь пыльную дымку, которую медленно рассеивал ветер, проглядывало безоблачное небо. С тремя солнцами.
Йедан Дерриг оглядел своих солдат, убедился, что они отделались лишь легкими ссадинами да царапинами.
– Сержант, займитесь ранеными. И ни в коем случае не сходите с дороги.
– Слушаюсь.
Йедан пошел вперед, обходя группки беженцев. Напуганные островитяне лишь молча провожали его взглядом. Капитанов Умницу и Коротышку он нашел рядом с опрокинутой повозкой. Наспех собранный взвод ополченцев по их указаниям ставил повозку обратно на колеса.
