Шурк поднялась на главную палубу.
– Красавчик, откуда у тебя этот нос?
Старший помощник Скорген Кабан приковылял к ней.
– Клюв кусача, набитый ватой, чтобы удерживать сопли. Купил на Приливном рынке.
Шурк прищурилась. Завязки, удерживающие клюв, были завязаны чересчур туго.
– Ослабил бы ты его, – посоветовала она старпому и, бросив мешок на палубу и уперев кулаки в бедра, оглядела экипаж. – Панг не появлялся?
– Еще нет.
– Что ж, ладно. Я хочу отплыть с этим ветром.
– Хорошо, капитан. От этого великана все равно одни беды…
– Ничего подобного, – возразила Шурк. – Он был отличным пиратом в свое время и никаких бед не приносил.
Ревнует, конечно же. Да еще и этот дурацкий нос.
– Гони этих портовых крыс на берег и вели отчаливать.
– Слушаюсь, капитан.
Скорген уковылял, выкрикивая приказы зазевавшимся матросам. Шурк прошла в носовую часть и, опершись на борт, высматривала Ублалу Панга в толпе людей на пристани. Его не было.
– Идиот…
Капитан Рутан Гудд забрал лошадь из конюшни и отправился на север по главной улице, вдоль центрального канала. Ни одного малазанца на глаза не попадалось – вполне возможно, он последний. Ну и славно. А еще лучше, если Тавор со своими Охотниками за костями не стала дожидаться и снялась с лагеря.
Рутан Гудд не хотел становиться капитаном, ведь это привлекает ненужное внимание окружающих. Будь на то его воля, он бы с радостью провел всю жизнь, ни с кем не общаясь. Ну разве что с женщинами изредка. Рутан подумывал – и в последнее время все чаще – дезертировать. Останься он обычным пехотинцем, никто бы его не хватился, а вот пропавшего офицера станут разыскивать, причем с магами. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь колдун вынюхивал, где он. Конечно, Тавор не задержит марш ради него, но с нее станется послать одного-двух магов на поиски.
Кулак Блистиг наверняка репетировал, какими словами будет крыть Рутана, когда тот наконец объявится.
Быть незаметным в армии нетрудно, даже офицеру, – при обычных обстоятельствах, конечно. Никуда не вызывайся, ничего не предлагай, на совещаниях стой в стороне, а лучше вообще на них не ходи. В большинстве иерархий наличие бесполезных офицеров принималось как данность, равно как и наличие на поле боя бесполезных солдат. «На каждую тысячу солдат приходится четыре сотни тех, кто будет просто стоять и смотреть. Две сотни при первой же возможности побегут. Еще сотня не будет знать, что ей делать. Остается триста солдат, на которых можно положиться. Задача командира сводится к тому, чтобы правильно этими тремя сотнями распорядиться». Не малазанская доктрина, нет. Так скорее говорил кто-то из клептских военачальников. Не корелрийский точно. Корелрийцы бы оставили эти три сотни, а остальных казнили бы.
Сивогрив? Нет, Рутан, не глупи. Из того максимум слов пять за год можно было вытянуть, и то если повезет. С другой стороны, к чему слова, когда ты умеешь вот так воевать. Держи тебя Худ в тепле, Сивогрив.
Рутан Гудд безоговорочно причислял себя к бесполезным семи сотням; он бы точно стоял и смотрел, не знал бы, что ему делать, или побежал при первых звуках боя. Впрочем, до сих пор шанса попробовать что-нибудь из этого ему не выпадало. Он сражался не так много, но каждый раз бился как бешеный волк, лишь бы выжить. Нет ничего хуже, чем когда на тебя обращают внимание с целью убить: вот чужак выделяет тебя из толпы и…
Капитан тряхнул головой, прогоняя это ощущение. Впереди маячили северные ворота.
Здравствуй, армия. Прощай, мягкая постель и бархатистая, но непривычно холодная женская кожа; прощайте, достойные (хоть и немного терпкие) летерийские вина. Конец сладкой неге и праздности! Снова быть Рутану в центре внимания, и ничего с этим не поделаешь.
Сивогрив, ты говорил мне не высовываться. Я пытался. Не получается. Впрочем, и у тебя в глазах было написано то же самое, ведь у тебя самого не получалось.
Рутан Гудд почесал голову, напоминая себе о том, что носит ныне чужое лицо.
Как ни крути, старый друг, в этом мире не замечают только мертвых.
Место жертвоприношений носило отпечаток разрухи. Упадка. Находиться здесь было мучением, но выбора у Ублалы Панга не было. Сиплый голос Старого Деда Эрбата поселился у него в голове, гонялся за ним, и даже в таком большом черепе не находилось уголка, чтобы укрыться от мертвого старика.
– Я сделал, как ты сказал, – произнес Ублала. – Оставь меня в покое. Мне нужно на корабль. У меня и Шурк там будет секс. А ты просто ревнуешь.
Больше на кладбище не было ни одной живой души. Им вообще больше не пользовались с тех пор, как оно кусками стало проваливаться. Гробницы кренились, проседали и ломались. Огромные каменные урны опрокидывались. Молнии били в деревья, а клубы болотного газа парили наподобие светящихся голов. Кости выступали из земли, как камни на неухоженном поле. Ублала подобрал первую попавшуюся – как оказалось, бедренную, – чтобы было что повертеть в руках в ожидании призрака Эрбата.
Сзади послышалась какая-то возня. Ублала обернулся.
– Ты? Чего тебе нужно?
– Хотел тебя напугать, – сказал разложившийся полуодетый труп и, воздев костлявые руки с длинными кривыми ногтями, завопил: – Бу-у-у!
– Ты дурак. Проваливай.
Харлест Эберикт поник.
– Ничего не получается. Посмотри на меня. Я разваливаюсь на глазах.
– Иди к Селуш. Она тебя заштопает.
– Не могу. Этот тупой призрак меня не пускает.
– Какой призрак?
Харлест постучал себя пальцем по голове и сломал ноготь.
– Нет, ты это видел? Все наперекосяк!
– Какой призрак?
– Который хочет поговорить с тобой и что-то тебе отдать. Которого ты убил. Убийца. Я тоже, знаешь ли, хотел таким быть. Рвать людей на части, а потом пожирать. Но какой смысл чего-то хотеть, если от всех наших стремлений остается пшик? Я слишком высоко замахнулся, слишком многого просил. И потерял голову.
– Нет, не потерял. На месте она.
– Слушай, чем скорее мы закончим, тем скорее призрак отпустит меня, и я снова смогу ничего не делать. Иди за мной.
Харлест повел Ублалу в глубь кладбища. Наконец они дошли до ямы три шага в ширину и два раза по столько же в глубину. Отовсюду из земли торчали кости.
– Подземный поток изменил русло и размыл пустоты под кладбищем, – сказал мертвяк, указывая пальцем на яму. – Вот почему здесь все проседает… Зачем тебе эта кость?
– Просто так.
– Выкинь ее. А то я опасаюсь.
– Я хочу поговорить с призраком. Со Старым Дедом.
– Не выйдет. Разговор может быть только у тебя в голове, а пока призрак сидит во мне, сил у него больше ни на что не хватает. Так что придется тебе терпеть меня. Итак, на дне этой ямы лежат кости тартенала – это одно из древнейших захоронений здесь. Разгреби все и наткнешься на большую каменную плиту. Подними ее или отодвинь и найдешь под ней то, что тебе нужно.
