– Не помешает. Налей, будь так добр. Эй, стражник!.. Да, ты. Присоединяйся к нам. Стоять весь день без дела, должно быть, ужасно скучно. И не надо смотреть так изумленно. Снимай шлем, расслабься – вон с другой стороны от двери стоит такой же стражник. Пусть примет на себя двойной груз ответственности. А пока поведай нам о себе, о своей родне, друзьях, увлечениях, пороках…
– Государь… – с нажимом произнес Бугг.
– Или просто выпей с нами и вообще ничего не говори. Пусть это будет интерлюдией – вроде тех, что обычно опускают в пафосных жизнеописаниях королей, как великих, так и посредственных. Посидим и расслабимся, как бы не замечая знамений и грозовых туч, что клубятся на горизонте. Ах, Бугг, благодарю… Моя королева, прими этот кубок и садись мне на колени… Вот только не строй такое лицо, нам нужна правильная композиция. Это мое королевское повеление – мне так можно, я читал. Так, посмотрим… Бугг, становись здесь. О, потирание переносицы – отличная поза, замри в ней. А ты, уважаемый стражник… Где ты умудрился спрятать все эти волосы? И почему я сразу не признал в тебе женщину? Неважно, будешь нежданным украшением… спокойнее, жена… ах нет, это мне надо успокоиться. Прости. Женщины в форме – моя слабость. Стражница, так и держи шлем в руке – отлично. Теперь сделай глоток и оцени букет… Да, именно так! Превосходно!
О, я только что понял, чего нам не хватает. Художника. Бугг, у нас есть придворный художник? Нужно срочно его найти! Никому не двигаться!
Глава двенадцатая
Море не видит дороги
А дорога не видит дождя
Дорога не любит шагов
Слеп и прилив океана
На берегу у дороги
Невидяще мы идем
Как дети, выставив руки,
Спускаемся в темные долы
Дорога ведет нас сквозь тени
Плачущих богов
Море знает одно лишь теченье
В бездонные залы печали
Море есть берег дорога
Дорога есть моря река
Не видящая ничего
Когда я слышу первые шаги
То знаю: конец настает
И дождь восстанет
Как дети, что, выставив руки,
Идут в темноте
Я дорога, бегущая от солнца
А дорога не видит моря
А море не видит берега
А берег не видит
Моря
Море не видит…
«Загадка Галлановой Дороги»
Шайхский напев
Ведя за собой воинов, Марал Эб, вождь племени Барахн, любил представлять себя наконечником копья, нацеленным жертве в самое сердце. По его белой маске смерти тянулись охряные росчерки, продолжаясь на шее и руках. Он носил бронзовую бригантину и чешуйчатую юбку цвета засохшей крови, а смолистые черные косички украшал иглами дикобраза с красными кончиками. Весь этот наряд бряцал, когда Марал Эб вышагивал перед своими четырьмя тысячами бывалых воинов.
Вонь отрубленных голов, болтающихся на штандартах за спиной вождя, привычно била в ноздри широкого, приплюснутого носа, приятно дразня горло. Марал Эб был доволен – еще и тем, что эти штандарты несли двое его младших братьев.
Накануне вечером войско барахнов наткнулось на акриннайский караван: жалкие полдюжины охранников, пятеро погонщиков да торговка с семьей. Все кончилось быстро, и это было приятно, хотя радость немного подпортило то, что торговка успела сначала зарезать своих дочерей, а потом вспорола горло себе. Впечатляющая храбрость, лишающая воина его веселья. Весь худосочный табун тем же вечером был зажарен и съеден на пиршестве.
Под ясным небом войско направлялось на запад. Через неделю оно достигнет Свободных земель Крина, где сходятся все торговые пути восточной торговли с Летером. Марал Эб перебьет всех, а потом займет караван-сараи и торговые форты. Он станет богатым, а его народ – могущественным. Благодаря этой победе племя Барахн займет положенное место среди Белолицых. Оноса Т’лэнна свергнут, и все остальные племена поклонятся Маралу. В этих обширных степях он построит империю баргастов, а всех акриннаев и д’рхасилани сделает рабами и продаст. Обложив непомерной данью Сафинанд с Болкандо, выстроит себе в Крине огромный дворец, а по границам расставит неприступные крепости.
Сообщники из сэнанов уже получили распоряжение похитить у Хетан дочерей-близняшек. Их принесут в шатер к Маралу Эбу, а когда они созреют, он сделает их своими женами. С самой Хетан пусть разбираются другие. Останется еще мальчик, истинный потомок имассов – его, конечно же, нужно убить. А заодно и Кафала, чтобы тем самым раз и навсегда прервать род Хумбролла Тора.
Внезапно возникшие впереди двое разведчиков с телом прервали мечтания о грядущей славе.
Еще один баргаст, но не из их племени.
Марал Эб вскинул руку, приказывая войску остановиться, а сам выбежал навстречу разведчикам.
На баргаста было жутко смотреть. Левая рука ниже локтя оторвана, а в ране уже завелись личинки. Жар опалил половину лица, а куски нагрудника из оловянных монет сплавились с кожей и мясом. По фетишам на ремне Марал понял, что перед ним баргаст из малого племени Змееловов.
– Живой? – спросил вождь, с отвращением отмахиваясь от мух.
– Да, вождь, – сказал разведчик и добавил: – Но ему недолго осталось.
– Положите его, только осторожно.
Марал Эб присел на корточки рядом с юным воином и, поборов отвращение, сказал:
– Открой глаза, змеелов. Я Марал Эб из племени Барахн. Скажи мне свои последние слова. Какая напасть с тобой приключилась?
Воин открыл единственный уцелевший глаз. Тот весь заплыл гноем, веки были вспухшие и растрескавшиеся. Змеелов пошамкал ртом и наконец хрипло прошептал:
– Я Бенден Ледаг, сын Каравт и Элора. Запомни меня. Только я выжил. Я последний из рода Змееловов.
– Меня поджидает армия акриннаев?
– Я не знаю, что поджидает тебя, Марал Эб. Меня же ожидают вечные муки.
Лицо воина исказилось от боли.
– Смотри на меня, воин, не закрывай глаз! Скажи мне, кто вас убил!
– Вечные муки… Я сбежал. Я не остался, не погиб вместе со своими родичами. Я сбежал. Как напуганный заяц, как степной тушканчик. – Каждое слово отбирало последние оставшиеся юноше вздохи. – Беги и ты, Марал Эб. Ведь выживут… выживут только трусы.
Марал Эб сжал кулак, чтобы ударить глупца, но заставил себя успокоиться.
– Нет такого врага, который бы испугал барахнов. Мы отомстим за тебя, Бенден Ледаг. За тебя и за всех змееловов. Да отыщут тебя их души.
