– И как долго?
– Ну я говорил, сержант, какое-то время мы ждали служащего Королевской адвокатуры. Несколько месяцев и…
Две стрелы пролетели у головы преды – справа и слева, – надрезав ему уши. Он завопил от неожиданности и тяжело уселся на землю.
Бадан протянул руку к напрягшимся гарнизонным стражникам.
– Стоять.
А потом, повернувшись в седле, сверкнул глазами на Милого и Худышку и сказал по-малазански:
– И не вздумайте перезаряжать! Тупоголовые саперы!
– Прости, – сказала Худышка. – У нас обоих как бы… рука дрогнула. – Она пожала плечами.
Милый протянул ей свой арбалет и спрыгнул с коня.
– Подберу стрелы – кто-нибудь видел, куда они улетели?
– Отскочили куда-то между вон теми строениями, – сказал Релико, показав подбородком.
Шок преды сменился гневом. Из ушей лилась кровь, он вскочил на ноги.
– Попытка убийства! Этих двоих я арестую! За это вы поплывете через канал!
– Не понимайт, – отозвался Бадан Грук. – Правалак, приведи еще коней. Надо было Труса взять с собой. Не думаю, что они смогут сидеть в седле. Крепко держите их с боков – поедем медленно.
Он внимательно смотрел на две хрупкие фигуры, буквально повисшие на сопровождающих. Сержант Уголек и ее сестра, Целуй. Выглядят, как… набедренная повязка Худа! Но живые.
– Нижние боги, – прошептал он. Они живы.
* * *
– А-а-ай! У меня нога отвалилась!
Банашар неподвижно сидел в кресле и смотрел, как тощая ящерка крутится на полу и стучит в пол ногой.
– Телораст! Помоги!
Вторая рептилия, примостившись на подоконнике, склоняла голову то вправо, то влево, словно пытаясь найти лучший ракурс.
– Бесполезно, Кердла, – сказала она наконец. – Так ничего не выйдет.
– Мне нужно выбраться!
– Откуда?
– Из состояния, где моя нога отвалилась!
Телораст быстро подвинулась по подоконнику поближе к Банашару.
– Эй, промокший жрец вина! Смотри сюда – на окно! Это я – умница. Тупица лежит на полу, видишь? Ей нужна твоя помощь. Нет, конечно, ты не в силах сделать ее не такой тупой – это даже не обсуждается. Дело в ее ноге. Связка оторвалась или что-то там еще. Она хрома, беспомощна, бесполезна. Она крутится по полу, даже смотреть больно. Понимаешь? О Червячок Червя-Богини, о гроза убивающей поклонников безглазой стервы земли! Банашар Пьяный, Банашар Мудрый, Мудро Пьяный. Прояви доброту и умение, почини мою подругу, мою дорогую сестру-тупицу.
– Наверное, ты знаешь ответ, – сказал Банашар. – Послушай, если жизнь – это шутка, то какого рода? Смешная, вроде «ха-ха»? Или типа «сейчас сблюю»? Умная шутка – или тупая, повторенная столько раз, что если и была смешной вначале, то давно перестала? Вызывающая смех или слезы? Сколько еще способов задать этот простой вопрос?
– Уверена, что ты можешь придумать еще сотни, добрый сэр. Расстриженный, отстраненный, духовно кастрированный жрец. Видишь эти жилы? Рядом с оторванной ногой… ох, Кердла, ты можешь не вертеться?
– Я раньше смеялся, – сказал Банашар. – Много смеялся. Задолго до того, как решил стать жрецом, разумеется. Увы, не было в этом решении ничего забавного. И в последовавшей жизни тоже. Годы и годы печального учения, ритуалов, церемоний, упражнений в магии. А Червь Осени ждала, так ведь? Готовила нам справедливую награду – жаль, что я пропустил веселье.
– Жалкий негодяй бессмысленной педантичности, сделай милость, протяни руку, дальше, ниже, еще чуть-чуть, ага! Достал! Жилы! Нога! Кердла, слушай, замри, прямо тут, нет, тут! Спасение близко!
– Не могу! Все плывет! Мир валится в Бездну!
– Да неважно! Видишь – твоя нога у него. Он смотрит на жилы. Мозги заработали!
– Там был сток, – сказал Банашар, держа костлявую ногу. – Под алтарем. Понимаешь, чтобы собирать кровь в амфоры – мы ее продавали. Обалдеть, за что только люди не платили, да?
– Что он делает с моей ногой?
– Пока ничего, – ответила Телораст. – Наверное, оглядывает. И думает. Ума у него не хватает, это правда. В левой мочке уха Не-Апсалар Апсалар больше ума, чем у этого соленого огурца. Но это неважно! Кердла, на передних конечностях, на руках то есть, подползи к нему ближе… да хватит крутиться! Остановись!
– Не могу! – раздался тонкий писк.
И Кердла продолжала вертеться.
– Старая кровь утекала, звонкая монета притекала. Мы бы смеялись, но это был бы невеселый смех. Скорее недоверие, да, и цинизм в отношении врожденной людской тупости. Однако мы скопили целые сундуки богатств – больше, чем можно представить. Хранилища трещали по швам. На это можно было купить даже смех. А кровь? Да любой жрец скажет, что кровь дешева.
– Пожалуйста, ну пожалуйста, прояви милосердие, которое так презирала твоя бывшая богиня. Плюнь ей в лицо жестом доброй воли! Награда будет щедрой, очень щедрой!
– Богатства… – сказал Банашар. – Бесполезны.
– Другая награда, уж поверь. Настоящая, значимая, ценная, своевременная.
Банашар оторвал взгляд от изучения ноги и посмотрел в глаза Телораст.
– И какая же?
Рептилия кивнула черепом.
– Власть, мой друг. Больше власти, чем ты можешь представить…
– Что-то мне не верится.
– Власть делать что захочешь, с кем только захочешь! Власть извергается, проливается, пузырится и оставляет мокрые пятна! Настоящая награда, да!
– А если я поймаю тебя на слове?
– Все без обмана, как эта милая нога и жилы!
– Договор скреплен, – объявил Банашар.
– Кердла! Ты слышала?
– Слышала. Ты свихнулась? Мы не делимся! Никогда не делимся!
– Чш-ш… Он тебя услышит!
– Скреплен, – повторил Банашар, садясь прямо.
– О-ох, – завыла Кердла, вертясь быстрее и быстрее. – Доигралась! Телораст, ты доигралась!
– Это только слова, Кердла, клянусь!
– Скреплен, – снова повторил Банашар.
– А-а-ай! Трижды скреплен! Мы обречены!
– Расслабься, ящерка, – сказал Банашар, наклоняясь к вертящемуся созданию. – Скоро будешь плясать. – И добавил, схватив Кердлу: – И я тоже.
Держа в одной руке костлявую рептилию, а в другой – ногу, Банашар взглянул на молчаливого гостя, сидящего в тени, сверкая единственным глазом.
– Порядок, – сказал Банашар. – Теперь готов слушать.
– Я рад, – пробормотал Странник. – А то времени мало.
Лостара Йил сидела на краю койки, держа на коленях чашу с песком. Она втыкала лезвие ножа то в тыкву со срезанным верхом справа от себя, покрывая лезвие соком, то в песок, продолжая чистить.
