Завидев Кенеба, Улыбка пошла на доклад.
Кулак восседал на походном складном табурете и кончиком кинжала соскребал грязь с сапог. На пеньке рядом стояла чашка травяного отвара, от нее поднимался пар. В паре шагов на земле растянулся сержант Скрипач, а возле него, скрестив ноги, сидел сержант Бальзам и с задумчивым видом рассматривал свой гладий. Неподалеку кучковались тяжи и зачем-то изучали друг дружке ладони. Считают волоски на пальцах, небось.
– Разведчик Улыбка прибыла с докладом, сэр!
Кенеб поднял взгляд.
– Все как ожидалось?
– Так точно. Можно уже пойти поубивать всех?
Кулак оглянулся на Скрипача.
– Похоже, сержант, спор ты проиграл.
Скрипач хмыкнул, не открывая глаз.
– Мы еще никого не убили, сэр. Брис Беддикт уже достаточно водит неводом у нас в мозгах, должен был зацепиться за плавник или жабры… Улыбка, сколько разведчиков на тропе?
– Один, сержант. Стоит и в носу ковыряется.
Скрипач открыл глаза и, прищурившись, посмотрел на Кенеба.
– Вот видите, Кулак? А чуть раньше Беддикт ввел новую схему: разведчики ходят парами. Если Улыбка с Кориком увидели только одного, то где второй? – Он устроился поудобнее и снова закрыл глаза. – И вперед авангарда он высылает пять расчетов – пять пар. Следовательно…
– Следовательно… – эхом отозвался Кенеб, хмурясь. Затем поднялся и убрал кинжал в ножны. – Он отправил по тропе одного или двух, чтобы их увидели. Сержант Бальзам, принеси мне карту.
– Карту, сэр? Какую карту?
Бранясь себе под нос, Кенеб подошел к тяжелым пехотинцам.
– Так, ты!.. Да, ты… как звать?
– Релико, сэр!
– И почему ты здесь с остальными тяжами, Релико?
– Ну, потому что я тоже тяж, сэр.
Уголек фыркнула от смеха. Узловатая башка Релико едва доходила ей до плеча. Пехотинец больше напоминал черносливину с руками и ногами.
– Кто твой сержант? – спросил Кенеб у далхонца.
– Бадан Грук, сэр. Но он остался в казармах, вместе с сержантом Уголек и капралом Целуй, сэр. Мы с Большим Простаком прибились к взводу Молнии и Мелкого, под командованием сержанта Аккурата, сэр.
– Хорошо. Иди в командный шатер и принеси мне карту.
– Слушаюсь, сэр. Вам вместе со столом?
– Нет, спасибо, одной карты будет достаточно.
Солдат ушел, а Скрипач заметил:
– Могли бы и сами уже сходить, сэр. Все ж быстрее.
– Мог бы, да. А вот ты, сержант, за свое замечание сейчас сходишь и принесешь мне стол.
– Вам же было достаточно карты, сэр?
– Я передумал. Поднимайся и марш отсюда.
Скрипач с ворчанием поднялся и ткнул в бок Бальзама.
– Пошли, есть работенка.
Бальзам, моргая, уставился на Скрипача, потом вскочил с мечом наголо.
– Ну и где они?
– Иди за мной, – сказал Скрипач, поднимаясь. – И убери свою железяку, не то меня проткнешь.
– Зачем мне тебя протыкать? Я ведь тебя знаю. Наверное… Да не, точно знаю.
По дороге к шатру им встретился Релико.
Кенеб принял у тяжа свернутый рулон из шкуры.
– Спасибо, Релико… Погоди, еще один вопрос: почему тяжи постоянно разглядывают свои руки?
– Складываем потерянные кусочки, сэр, чтобы получилась целая рука.
– И как?
– Не хватает большого пальца, но, говорят, есть где-то тяж совсем без них… кажись, в легионе у Блистига.
– Допустим. И как его зовут?
– Нефарий Бредд, сэр.
– А как же он оружие держит, без больших пальцев-то?
Релико пожал плечами.
– Не могу знать, сэр, я его видел лишь однажды, да и то издали. Привязывает к рукам, надо думать.
– Или же у него недостает только одного большого пальца, – предположил Кенеб. – На руке, которая щит держит.
– Может, и так, сэр, может, и так. Что ж, тогда как только найдется большой палец, мы ему сообщим.
И Релико вернулся к своим товарищам.
Кенеб, нахмурившись, смотрел ему вслед.
– Благодаря таким солдатам, как он, сэр, покоряются целые королевства, – сказала Улыбка. – Напоминайте себе об этом почаще. Мне помогает.
– Помогает в чем, разведчик?
– Сохранять рассудок, сэр. Он, кстати, тот самый.
– Кто – он? Самый – что?
– Самый низкорослый тяж в истории Малазанской империи, сэр.
– Правда? Ты в этом уверена, разведчик?
– Простите, сэр?..
Но Кенеб уже углубился в изучение карты.
Скрипач с Бальзамом тем временем притащили тяжеленный стол. Дождавшись, пока они его поставят, Кулак свернул карту и положил сверху.
– Большое спасибо, сержанты. Теперь несите обратно.
Улыбка бежала к укрытию, в котором засел Корик. Позади, будто повозка треклятого медника, звенел доспехами капрал Битум.
– Ремни подтянуть не судьба? – сказала Улыбка, грозно зыркнув в его сторону.
– Какая разница, это же все понарошку, – отозвался Битум.
Они добрались до подножия холма.
– Я буду ждать здесь, а ты, Улыбка, хватай олуха и назад. Да поживее.
Она хотела нагрубить в ответ, но сдержалась и стала карабкаться наверх. Будь она капралом, все было бы иначе. Вот наглядный пример. Будь она капралом, наверх карабкался бы Битум – без вариантов.
Заслышав приближение Улыбки, Корик вышел ей навстречу.
– Колонны все нет?
– Не-а. Как догадался?
– А чего догадываться? Я сижу, жду… а колонны все нет.
Бок о бок они спустились к подножию склона, где их ждал Битум.
– Прозевали противника, капрал?
– Похоже на то, Корик. Кулак поднимает всех, будем до изнеможения играть в догонялки. Теперь ему кажется, будто мы сунули голову в осиное гнездо.
– Никакую западню эти летерийцы нам не устроят, – уверенно заявил Корик. – Мы бы давно ее разнюхали.
– Но не разнюхали, – заметила Улыбка. – Нас сделали, Корик.
– Лентяи, – заключил Битум. – Самоуверенные лентяи. Прав был Скрипач.
– Конечно, прав. Он же Скрипач, – сказала Улыбка. – В том-то и беда, что те, кто командует, не слушают тех, кто разбирается. Они живут в разных мирах и говорят на разных языках.
Тут она заметила, что мужчины пристально на нее смотрят.
