Она совсем обезумела! Я ничего не смогу им дать!
Калит не станет брать ничего у своего народа. Ее сородичи мертвы. Все. Преданы своей собственной верой в то, что дожди всегда будут идти, земля всегда будет плодоносить, дети будут рождаться, а матери и тетки – растить их; что всегда будут гореть костры, а вокруг них всегда будут песни, пляски, любовь, страсти и смех. Все это оказалось ложью, заблуждением, самообманом. И нечего ворошить пепел.
Из чего же ей тогда сотворить новую прекрасную религию? Что она может предложить несчетным тысячам ящеров, которые не мигая смотрят на нее?
Все утро их отряд двигался на восток, но теперь снова свернул к югу. Калит чувствовала, что к’чейн че’малли сбавляют шаг. Когда Гунт Мах перемахнула через небольшую гряду холмов, эланка увидела застывшего Саг’Чурока, который, похоже, ожидал их.
Что-то произошло. Что-то изменилось.
Среди низкой травы мелькнуло нечто сероватое – поваленное дерево? – и Калит впервые за всю дорогу подбросило: это Гунт Мах отскочила, чтобы не наступить на препятствие. Оглянувшись, Дестриант увидела, что это длинная кость. Судя по размеру, существо, которому она принадлежала, было просто исполинским.
Остальные к’чейн че’малли, приближаясь к костям, вели себя так же, как и Единственная дочь: отскакивали, будто от останков исходила некая ядовитая аура. У охотников К’елль заблестели бока от выделяемого железами масла, а это означало какую-то сильнейшую эмоцию. Страх? Злость? Калит не разбиралась.
Где они оказались – на еще одном побоище? Трудно сказать, но внутренний голос подсказывал Калит, что все эти кости принадлежали одному гигантскому чудищу. Дракон? Вспомни Укорененные гнезда, высеченные в виде драконов… Рассветный дух, так вот во что верят к’чейн че’малли. Они поклоняются драконам?
Это по-своему логично: похожи ведь эти рептилии на мифических чудовищ? Калит никогда своими глазами не видела дракона, но даже среди ее народа ходили легенды. Они, вспомнила одну, которую слышала давным-давно, еще ребенком, – обрывочную, запутанную, скучную и оттого очень редко звучавшую.
«Драконы плывут по небу. Стучат клыки, и вниз льется кровь. Пока драконы воевали друг с другом, десятками и сотнями, все, кто жил на земле, могли только прятаться. Драконье дыхание поджигало небо…»
Они подошли к Саг’Чуроку. Когда Гунт Мах остановилась, Калит соскользнула вниз, чуть не переломав себе ноги. Огляделась.
Осколки черепа. Огромные, обколотые клыки. Чудище будто разорвало на части.
Калит подняла глаза и увидела прямо над головой кружащуюся черную точку. Решил показаться. Значит, здесь что-то важное. Наконец она поняла, что так взбудоражило к’чейн че’маллей. Не страх. И не злость. Ожидание. Им что-то от меня нужно.
Она постаралась сдержать панику. Во рту пересохло, и Калит словно не на своих ногах пошла на кладбище костей. На осколках черепа были глубокие борозды, оставленные когтями и зубами. Среди травы она отыскала одиноко лежащий зуб и подняла его. С одной стороны зуб был гладкий, выбеленный солнцем, с другой – выщербленный и в янтарного цвета пятнах. Калит чуть было не рассмеялась: подумать только, а она в глубине души не верила в драконов.
К’чейн че’малли держались на почтительном расстоянии и чего-то ждали. Что я должна сделать? Помолиться? Сложить тур из этих костей? Пустить себе кровь? Озираясь по сторонам, Калит заметила более крупный обломок черепа, из которого торчал… Она подошла ближе и присела.
Клык, очень похожий на тот, что был у нее в руках, только больше и странно окрашенный. Солнце не выбелило его. Ветер и песок не разъели ему эмаль. Дождь не отполировал его поверхность. Клык так глубоко впился в драконий череп, что его вырвало вместе с корнем. И он был цвета ржавчины.
Калит положила найденный ранее зуб и встала на колени. Провела пальцами по рыжеватому клыку. Несмотря на палящий жар солнца, на ощупь он был холодный, как металл. Шероховатостью он напоминал окаменелое дерево. Интересно, какому чудищу он мог принадлежать? Железному дракону? Но как такое возможно? Калит попробовала выдернуть зуб, но безуспешно.
У нее в голове еле слышно зазвучал голос Саг’Чурока.
– Дестриант, в этом месте до твоего сознания очень трудно достучаться. Отатарал препятствует этому.
– Что препятствует?
– Единственного бога нет и быть не может. Одна сторона не может существовать без другой. На’руки, конечно, понимали это по-другому. Они говорили о противоборствующих силах, о неизбежности конфликта. Должно быть как минимум два средоточия. Даже существуй бог в одиночестве как воплощение совершенства, он придет к выводу, что нужна еще одна сила за пределами его всеведения. Если все остается внутри, Дестриант, и только внутри, тогда нет смысла ни в творении, ни в существовании. Мироздание, в котором царит порядок и отсутствует хаос, обречено. Бог быстро осознал бы, что его собственное бытие не имеет цели, и прекратил бы сам себя, поддавшись логике отчаяния.
Слушая шепот Саг’Чурока, Калит рассматривала ржавый клык.
– Прости, – она вздохнула, – я не понимаю.
Или, наоборот, она все поняла?
– Отсюда и принятие богом необходимости того, – продолжал ящер, – что должно быть нечто за его пределами, не подчиненное ему напрямую. Конфликт породит смысл, конфликт породит ценность. Если для тебя и твоего вида, Дестриант, важно, чтобы эфир был наполнен богами, богинями, Первыми героями, духами и демонами – наполняй. Поклоняйся хоть одному, хоть всем сразу, но никогда – слышишь, Калит? – никогда не думай, будто существует лишь один бог. Ведь если так, то, как ни рассуждай, ты будешь вынуждена прийти к выводу, что этот бог проклят, что он абсолютно несправедлив, капризен, жесток и лишен жалости. Пойми меня правильно. Ты вправе выбрать для себя только один объект поклонения, но не забывай при этом, что должен быть кто-то «другой», помимо твоего бога. И если у твоего бога есть лицо, оно должно быть и у другого. Мысля так, Дестриант, ты осознаешь, что в основе всякой жизни лежит свобода и что выбор морален только тогда, когда он есть.
Свобода. Это понятие звучало издевательски.
– Саг’Чурок, а что такое… этот «отатарал»?
– Мы оскорблены тем, что открыли лицо того, другого, бога – бога небытия. У вашего вида искаженное понятие о магии. Вы вскрываете вены других миров и пьете из них кровь. Такое у вас волшебство. Но вы не понимаете, что всякая жизнь волшебна. Душа по самой своей сути – воплощение магии, и все химические процессы, подчинение и сотрудничество, уступки и борьба – на каком бы то ни было уровне – подчинены этой магии. Если уничтожить магию, то уничтожится и жизнь.
Охотник К’елль надолго замолчал, а потом Калит накрыла волна горького веселья.
– Убивая, мы убиваем магию. Только представь себе размах этого преступления. Если не боишься.
Ты спрашиваешь, что такое отатарал? Отатарал – это противоположность магии, как уничтожение есть противоположность творению, а небытие – существованию. Если твой бог – жизнь, то отатарал – его изнанка, то бишь смерть. Однако это не враг, а необходимая сила противодействия и равновесия. Они неразрывно связаны самой природой бытия… Эта правда оскорбила нас.
