Вообще, это понятие оказалось совсем не таким, каким я могла его представить. В моём понимании — один раз поставил метку, не важно уж, как именно, и тем самым обозначил принадлежность, чтобы другим неповадно лезть было. Здесь же всё совсем иначе.
Тут, самцы добиваясь внимания самочки и отбивая право на случку, вступали с лериреей в близость, после чего на её ауре отображался некий след, именуемый «меткой». Если лерирее понравилось происходящее, то в следующий раз она была уже более дружелюбна к этому партнёру, если же нет — то больше не подпускала его к себе. Как итог, самцу требовалось как можно чаще оказываться возле избранной самочки, отбиваться от конкурентов, прокладывая путь к телу вожделенной лериреи. Так, раз за разом вступая в контакт, мужчина укреплял метку до тех пор, пока она не достигала объёма, признаваемого магическим обрядом бракосочетания. Тогда он предлагал себя и, если дама готова была дать ему шанс, та укутывала его в ответ своими крыльями. При этом общение пары переходило и в обычную жизнь. Собственно, схема не сильно менялась и в том случае, если двое испытывали симпатию друг к другу встречаясь лишь в виде вельхоров — лерирей всё равно должен был доказать, что он сильнее соперников и основательно закрепить свою метку на теле избранницы.
Первичным был естественный отбор сильнейшего самца, способного защитить свою самку и дать крепкое потомство. И тут уж никто… То есть считалось, будто никто из вельхоров не в силах устоять перед самой природой. Рано или поздно все, вне зависимости от пола встречали свою, так сказать, «истинную пару». Вот только я теперь знала, почему так бесился Леонель замечая мою симпатию по отношению к его другу. На ауре Катрионы меток было неисчислимое количество, но именно Лёнькиных хватило бы на десяток свадебных обрядов. Он упорно доказывал ей, что достоин, неоднократно делал предложения, но она оказывалась глуха. Прочь не гнала, но и не принимала. Теперь-то я знала, что она по натуре была бунтаркой, что её устраивала независимость. Тем более, что получаемая ею сила позволяла быть очень могущественной в магическом плане и без брака, а муж, дети и прочее связанное с семьёй в её жизненные планы не входили. Что странно, учитывая их систему деторождения и наследования.
Ещё смущал очередной прокол в нашей похожести: я ни с кем не сходилась потому, что сохла по Леониду, который был для меня теперь недосягаем. Она же… Она в любой момент могла стать женой Леонеля, но не стремилась к этому. Играла на его чувствах и нервах как на струнах, и эгоистично шла к своей собственной цели.
Неужели и я такая же? Не-е-ет… Леонид никогда, кроме того вынужденного раза на свадьбе Лизы не проявлял ко мне интереса. Или…
Стоп. Он ведь спустя какое-то время звонил, приглашал в ресторан. Дело было зимой, и у меня как назло выскочила на губе простуда, да не маленькая, которую можно тональником замазать, а основательная, от которой даже рот перекосило. Я, помнится, горевала, но отказала, конечно. И всё! Хм… Или нет? Ах, да! Приглашение в театр, переданное через Лизку. Тогда я решила, что это инициатива подруги, и гордо отказалась, не желая навязываться. Теперь понимаю, что это было глупо, и возможно Лизка действительно была не при чём. Были и иные случаи, а потом, всё словно отрезало — он не давал о себе знать, при встрече делал вид, что мы едва ли знакомы. И выходит, я точно так же, как и Катриона, раз за разом втаптывала его чувства в грязь? О, боги…
Мысли роились в моей опухшей от обилия информации голове. Теперь я знала всё, что некогда происходило с Катрионой или было ей известно. О планах, о методах ведения дел, договорённостях, обязательствах и многом-многом другом.
И на фоне этих знаний мне предстояло теперь решить — как жить дальше? Одно дело в порыве эмоций объявить своей второй ипостаси что никаких подлунных танцев больше не будет, но… Хочу ли я прожить жизнь как серая мышка? Не оставив за собой ничего кроме увеличившегося наследства, которое и передать-то будет некому. Ведь чего бы я не пожелала — счастья здесь, или возвращения на Землю, всё сводится к необходимости выйти замуж. Для этого нужны эти проклятые метки. И меня, в отличие от Катрионы мысль о них в восторг не приводит. Конечно же, можно пойти по накатанной — метка Леонеля уже есть, но… Вдруг что-то пойдёт не так и я буду вынуждена остаться здесь? Готова ли я провести всю свою жизнь рядом с этим, влюблённым в Катриону, а не в меня, жутко упёртым бараном? Что-то сомнения меня гложут. А какая альтернатива?..
Додумать эту далеко не самую приятную мысль я просто-напросто не успела. Раздался робкий стук в дверь и я наивно порадовалась приходу служанки, которую, как я теперь знала, звали Кларой.
— Входи! — крикнула я, и скривилась — даже столь элементарные движения голосовых связок, и те вызвали цепную волну боли от шеи и едва ли не до пяток.
Служанка проскользнула в мои покои и, как всегда предварительно потупив взор и присев в книксене, негромко произнесла:
— К вам посетитель, миледи.
— Уууууу… — только и смогла выдавить я.
— Ну-ка, посторонись, девонька, — услышала я голос Витаэля и с облегчением вздохнула. — Вот его я рада была видеть, да и помощь лекаря мне сейчас не помешает.
— Как самочувствие? — раздражающе бодро поинтересовался он.
Что тут скажешь, если даже говорить больно? Состроила несчастные глазки, коту Гарфилду на зависть, и красноречиво вздохнула.
— Ясно, — сделал какие-то свои выводы Витаэль и, подойдя к кровати, слегка склонился над моей безвольно распластанной тушкой. Что-то пошаманил, отчего по телу пробежалась щекотливая волна мурашек, чем-то побряцал, и вот передо мной стаканчик с чем-то непонятным, мутный и странно пахнущим.
— Не кривись, пей, — распорядился он, поднося его к моим губам. — Скоро станет легче. Славиэль прав, ты потратила слишком много сил.
— Хррр… — непроизвольно вырвалось у меня при упоминании бирюзовоглазого.
— Не фырчи, — усмехнулся так похожий на дядю Виталю мужчина. — Прочитал я книги и о здешний версии развития событий, и о вашей, земной. — Для нас многое в твоём мире кажется диким, для тебя, наверняка в нашем тоже не всё приемлемо.
— Очень точно подмечено, — стараясь не переусердствовать, сипловатым шёпотом отозвалась я.
— У вас там не было ипостасей и тебе ещё предстоит научиться летать…
Так и подмывало сказать, что это меньшее из зол этого мира.
— Тебе стоит наладить контакт со своей лерой.
— Лерой? — повторила я.
Кстати, интересно, а у ипостасей, коль они имеют отдельное сознание, тоже есть свои имена?
— Я немного облегчил твоё состояние, — проигнорировав мой вопрос, продолжил лекарь. — Завтра загляну опять, но постарайся не перенапрягаться. Ты пока что не умеешь правильно распределять нагрузки, а это чревато последствиями.
На том мы и распрощались. Правда, он поинтересовался, требуется ли мне помощь — всё же я не местная. Но я лишь поблагодарила за предложение, вкратце объяснив свой отказ открывшейся памятью Катрионы.
