– Опаньки! – мужским хриплым голосом воскликнула девица, заметив вновь прибывшего. – Ещё один нарисовался! Вас что там, в этом Комитете, клонируют, что ли?
Услышав её восклицание, избивавшие Сашу парни рассыпались, беря Ашаса в полукольцо. Единственное оружие, выданное Варварой, было мгновенно выхвачено из кармана и направлено на толпу. То есть ни на кого конкретно и сразу на всех.
– Дамы и господа! – задушевно вступил в переговоры бывший эмиссар. – Полагаю, что, как лицо, которое законная власть наделила определёнными полномочиями, я имею право пустить в ход оружие, дабы принудить вас воздержаться от членовредительства и нанесения тяжких телесных повреждений сотрудникам правоохранительных органов. Коим и является избиваемый вами гражданин.
Неизвестно на какую реакцию рассчитывал Ашас, произнося столь длинную тираду, но она вызвала только презрительный смех.
– Ну ты даёшь, противный! – отсмеявшись, вышла вперёд то ли девка, то ли мужик. – Тебя, наверное, в консерватории учили, на оперном отделении, раз так пафосно поёшь.
– О моём образовании в данной ситуации вам надо беспокоиться меньше всего, – парировал кандидат в оперные певцы. – А вот что вам действительно необходимо сделать, так это подумать, как смягчить себе наказание за избиение сотрудника ФСБ, находящегося при исполнении.
– ФСБ?! – презрительно фыркнул трансвестит и кивком указал на своего приятеля, доставшего и продемонстрировавшего РПР Тимохина. – А то мы не знаем, что за контора снабжает своих шавок такими пушками.
Пока шёл спор, парни, тихонько передвигаясь, завершили окружение, и теперь Ашас находился в кольце.
– А вот с тобой, конторский, что-то не очень понятно. – Дева-мужик приблизился к эмиссару на расстояние вытянутой руки, и ствол «осы» почти упирался ему в бюст. – Оружие у тебя не табельное, да и сам ты какой-то… ну не какой-то… странный, в общем.
Неожиданно окружённый комитетчик заметно повеселел и принял расслабленную, непринуждённую позу, подняв свой травмат стволами в потолок.
– Я, может, и странный, зато я, в отличие от своего «близнеца», не полагаюсь только на грубую силу. В моём арсенале присутствует ещё и красноречие вкупе с сообразительностью. А это, поверьте, мощное оружие!
– И чем же они тебе сейчас помогут? Что даст тебе твоя сообразительность?
– Ну как что? – Ашас радостно оскалился. – Именно она подсказывает мне, что ты и твой приятель, у которого Сашина пушка, вы оба вампиры.
– И что? – В голосе трансвестита зазвучали угрожающие нотки.
– А то! – Казалось, веселье бывшего эмиссара достигло апогея. – Вы вампиры. А это, – он поднял над головой травмат, – «оса». И в ней два патрона.
– И что? – Презрительная усмешка искривила лицо вампира.
На секунду повисла пауза, затем в глазах Ашаса сверкнул зловещий блеск, от которого трансвеститу вдруг стало жутковато.
– А то, – задорно-зловещим тоном пропел двойник Тимохина. – Эти патроны светошумовые.
И, не давая противникам времени осмыслить это заявление, он спустил курок…
– Это что же за сверхновая над тобой зажглась? – заинтересовался Кот. – Твой дух в космос забросило, и ты стал свидетелем рождения новой вселенной?
– Какой космос? – раздражённо скривился Александр. – Говорю же, меня в тот момент в нашу реальность выбросило. То есть очнулся я…
– Ну? Очнулся ты, и что? Что за вспышку ты увидел?
– Ашас из долгоруковской «осы» светошумовыми зарядами пальнул, – терпеливо стал объяснять Тимохин. – У него другого оружия под рукой не оказалось, он и шмальнул из чего было.
– Из травмата? – снисходительным тоном протянул «волкодав». – По толпе наёмников и вампирам стрелять из «осы»? Это же глупо!
– Да как сказать. Для боевиков действительно светошумовые пустяк, всё равно что петарды. А вот для солнцебоязненных вампиров…
Разум Александра вернулся из облачных глубин обратно в тело, которое не спешило обретать чувствительность. Сознание заработало, частично ощущая мир вокруг себя. Яркий свет, слепящий даже сквозь закрытые веки, вспыхнул над ним и погас, оставив грохот, потрясший само мироздание. Такая встряска заставила собраться с силами и открыть глаза.
Словно сквозь толщу воды, он смотрел вокруг себя и, словно сквозь вату, слышал звуки, рождаемые реальным миром. Он видел, как люди, что-то крича, пятились к стенам, тряся головами и яростно потирая уши. Два горящих тела метались между ними, судорожно дёргаясь и стараясь сбить пламя. Вот какая-то тень нависла над Александром.
Она быстро обретала очертания, и Саше показалось, что он смотрится в зеркало. Но почему-то его отражение не соблюдало, как он, полную неподвижность, а кого-то лупило наотмашь. Потом стало понятно, что лупят его самого, по щекам. Сперва это удивило – зачем отражению мордовать оригинал? Но при следующем шлепке пришла мысль, что, может, это и не отражение вовсе. А раз это не отражение, значит…
– Ашас, твою мать! Убью гада…
Но исполнить угрозу не представлялось возможным, потому что в этот миг вернулась чувствительность и потоки боли сковали всё тело, прижав тяжёлым прессом к полу. Не имея возможности ни вдохнуть, ни выдохнуть, он расширенными глазами пялился на своего спасителя. Тот же, убедившись, что Саша вернулся из небытия, занялся его экзекуторами.
Уворачиваясь от мечущихся пылающих тел, Ашас в кувырке подхватил лежащий на полу РПР и отскочил к стене. Очень вовремя. Боевики пришли в себя после светошумового залпа и кровожадными взглядами искали виновника салюта.
Пылающие вампиры, не видя ничего вокруг, обезумевшие от адской боли, носились по фойе, пока трансвестит с разбегу не врезался в окно и, выбив целиком стеклопакет, рухнул вниз, оставляя за собой дымный след, как подбитый самолёт времён Второй мировой. Громкое «чавк!», прилетевшее снизу, заявило о скором, но тяжёлом приземлении.
Кончина второго вампира была не столь пафосной, но не менее печальной. Вереща от боли, он нёсся не разбирая дороги, пока не ухнул в тот же оконный проём. Оборвавшийся визг позволил чётко расслышать хруст ломаемых костей. С вампирами было покончено, но наёмники ещё целы и невредимы.
И более того, теперь они явно злились. Ашас, взяв пистолет на изготовку, честно предупредил:
– Первого, кто тронется с места, пристрелю на месте. Простите за тавтологию.
Первым тронулся лежащий на полу Тимохин. Кривясь от боли, он силился что-то сказать, дико таращась на своего двойника. Но только сиплый хрип вырывался из его груди.
– Александе́р, – успокаивающе обернулся эмиссар к своему прототипу. – Успокойтесь и сосредоточьтесь, я не могу разобрать в вашем сипении ни словечка. Что вы хотите мне сказать?
– Он хочет тебе сказать, – ответил за Тимохина один из боевиков, делая пару шагов вперёд, – что в стволе зарядов не осталось.
